Утешение для изгнанника
Шрифт:
Большинство приверженцев катарской ереси получали утешение перед смертью. Те, кто получал его во время серьезной болезни, но шел на поправку, должны были с этих пор вести чистую жизнь или умирать, обычно от голода, в акте, именуемом Эндура. Поскольку условия чистой жизни для большинства людей были нелегкими, только сравнительно небольшое количество катаров становилось полностью посвященным задолго до возможной смерти. Это была группа перфектов, от которых зависело существование ереси. Поскольку этот акт посвящения снимал все грехи плоти, и поскольку у катаров секс считался злом независимо от того, состояла данная пара
Католическая церковь предприняла для подавления катаров так называемый альбигойский Крестовый поход (от названия города Альби во Франции), пообещав, что те, кто нанесет поражение представителям катарской знати, получат отнятые у них земли и богатства. Северо-французские рыцари ответили на это массово, и в последовавшей бойне независимость говорящего на окситанском [1] языке мира была обречена.
Глава первая
СИБИЛЛА
1
Окситанский (провансальский) язык относится к романской группе индоевропейской семьи языков.
Жирона, пятница, 13 марта 1355 года
— Эй, ты! — произнесла молодая женщина, сидевшая верхом на серой кобыле. — Мальчик!
Юсуф перевел восхищенный взгляд с кобылы — маленькой, чуть ли не пони, с изящными копытами и красивой головой — на всадницу, тоже довольно маленькую, заметил он, но закутанную в отороченный мехом плащ, скрывавший ее ноги и голову. Молча нахмурился, ему не понравилось ни обращение, ни тон. Потом после значительной паузы сказал ничего не выражающим голосом:
— Сеньора?
Словно с запозданием осознав свою грубость, женщина раздраженно потрясла головой.
— Извини меня, молодой человек. Сеньор, — сказала она. Сдвинула капюшон чуть назад и улыбнулась. — Можешь сказать мне, как найти дом Понса Манета? Мы, моя подруга и я, приехали издалека. Привратника у ворот не было, а единственный человек, которого мы увидели, кажется, оказался таким же новоприбывшим в этот город, как мы.
— Я могу сделать больше, сеньора, — ответил Юсуф. — Могу проводить вас туда. Мне это по пути.
— Спасибо, — сказала женщина. — Ты пристыдил меня своей любезностью.
Юсуф взял кобылу под уздцы и повел небольшую процессию через площадь у основания холма, на котором высился собор, мимо стены гетто, где он жил.
— Далеко это? — спросила женщина, откинув капюшон и обнажив усталое лицо и массу темных волос в таком беспорядке, словно ее и кобылу принесло в город сильным ветром. — Не ожидала, что сегодня будет так тепло.
— Совсем недалеко, сеньора, и когда дойдем до тени впереди, будет гораздо прохладнее, — ответил Юсуф. — Вы едете с гор?
Она кивнула.
— Когда я выезжала, на северных склонах еще лежал глубокий снег, правда, он уже начинал таять.
Юсуф повел их по
— Сеньор Понс живет здесь со своей семьей, сеньора. Позвонить?
Крепкий молодой человек, ехавший позади молодой женщины, спрыгнул, чтобы помочь ей и ее молчаливой спутнице спешиться. Снял багаж со спины осла и сложил его у ворот. Молодая женщина полезла в висевший на поясе кошелек, достала из его скудного содержимого несколько монет и отдала ему. Он поклонился и ушел, забрав с собой осла, мула спутницы и свою лошадь.
Когда Юсуф звонил в колокол, молодая женщина содрогнулась от порыва ветра и снова запахнула плащ.
— Ты очень любезен, молодой человек. Могу я… — Она снова полезла в кошелек, потом взглянула на его осанку, лицо, одежду и превратила это движение в изящный жест в его сторону. — Могу я узнать, кто так любезно помогал мне?
— Меня зовут Юсуф ибн Хасан, сеньора. Я живу в доме врача Исаака. — По выражению замешательства на ее лице мальчик понял, что она пытается определить, кто он такой. — Можно сказать, я ученик из другой страны, изучающий особенности этого королевства.
— А меня Сибилла Лавор, — ответила она. — Я тоже из другой страны и, как ты, приехала издалека узнать, кого или что смогу найти в этой.
— Мадам, — произнесла ее спутница возмущенным тоном.
— Роза, я просто шучу, — ответила Сибилла, повернулась и взглянула прямо на Юсуфа. Глаза ее, серые, как каменные стены города, потемнели, потом она улыбнулась, и они сузились в щелки в форме полумесяца, казалось, в них таятся ее самые сокровенные мысли. — По счастью, — продолжала она уже веселее, — я родственница сеньоры Франсески. Она, вне всякого сомнения, очень мне поможет.
— Тогда вы в превосходных руках, сеньора, — сказал Юсуф.
Калитка в воротах открылась, выглянула неуклюжая, робкого вида служанка, увидела Юсуфа, улыбнулась, потом сделала реверанс молодой женщине.
— Фауста, это сеньора Сибилла Лавор, хочет видеть сеньору Франсеску и сеньору Хуану, — сказал Юсуф со всей изысканностью и утонченностью тринадцатилетнего. Поклонился молодой женщине и поспешил в дом врача к обеду.
— Дорогая сеньора Сибилла, — сказала, поднимаясь, сеньора Хуана. — Очень рада видеть вас здесь в добром здравии. А сеньора Мателине? Я знаю, вы можете сообщить нам только печальные новости…
— Да, — отрывисто сказала Сибилла, ее холодные глаза и лицо ничего не выражали. — Бабушка умерла в день Сретения, перед смертью она велела мне срочно ехать к вам.
— Тогда сядьте к огню, немного отдохните, — сказала сеньора Хуана. — Вы, должно быть, устали.
Сибилла села в резное кресло с мягкой обивкой, почувствовав себя так, словно сбросила громадное бремя. Молодая женщина не знала, как ее здесь примут. Она была единственной дочерью двоюродного брата Франсески Бернарда, но Франсеска была лишь снохой сеньоры Хуаны. Сибилла с Франсеской до сих пор едва слышали друг о друге и, разумеется, ни разу не встречались. Однако сеньора Хуана, казалось, была искренне довольна ее внезапным появлением в обеденное время вместе с выросшей в деревне служанкой и с намерением оставаться неизвестно как долго. Небольшой огонь в камине согрел озябшую в конце пути Сибиллу, откуда-то поблизости доносился запах жарящегося с травами ягненка.