Утешение для изгнанника
Шрифт:
— И что ты ответил, Фелип? — негромко спросила она.
— Я сказал: «Здесь нет никакого Раймона».
— Ты прав, Фелип, никакого Раймона здесь нет. А что он сказал потом? — спросила она, зная, что тут нужны спокойствие и терпение, иначе толку от Фелипа не добьешься.
— Он повторял снова и снова: «Жил Раймон здесь?». Закричал на меня и сказал, что я дурак.
— Это некрасиво, — сказала мать Эстеллы. — А что сделал ты?
— Я сказал ему, что я не дурак, и назвал имена всех людей, кто здесь живет, и лошадей с мулами.
—
С довольной улыбкой, закрыв глаза, Фелип нараспев перечислил их. Упомянул и Юсуфа.
— Ты назвал и Юсуфа, когда этот человек спрашивал?
— Сказал и про Юсуфа, только, что Юсуфа здесь нет, Флетксы тоже, но его кобыла здесь, это красивая лошадь, но у нее нет имени.
— Верно, и ты должен придумать для нее хорошее имя, такое, чтобы ей понравилось. У тебя хорошая память, — твердо сказала старая сеньора. — Этот человек, наверно, был доволен, что ты помнишь всех.
— Нет. Он спросил, куда уехал Юсуф, но мне никто не говорил, куда Юсуф уехал. Потом он спросил меня, как Юсуф уехал, и я сказал, что на Флетксе. А он все кричал: «Как, как», а потом спросил, не в Льейду ли он поехал, а я не знал.
— Конечно, — сказала старая сеньора. — Откуда ты мог знать? Никто и не ждал от тебя этого. Твоей работы это не касается. Но ты очень хорошо вел себя с этим человеком, а он нехороший человек, и если появится снова, больше не разговаривай с ним.
— Почему?
— Потому что он говорил тебе плохие слова, а мне это не нравится. Теперь забирай то, что осталось на блюде, и пришли ко мне Марию.
— Спасибо, сеньора, — сказал Фелип, прижав деревянное блюдо к груди, и с гораздо более довольным видом, чем при своем появлении там, пошел искать маленькую служанку.
А старая сеньора лежала на своей кушетке и долго ломала голову над этим случаем.
7
В понедельник утром, когда солнце было еще на востоке, но поднялось достаточно высоко, чтобы заливать двор теплом и светом, Юдифь сидела у фонтана, шила в отчаянной попытке угнаться за ростом сына-младенца. Вениамин спал у ее ног в люльке, из которой тоже скоро вырастет. Когда раздался звон колокола у ворот, она отложила работу и быстро пошла открыть их. За воротами стояли двое незнакомцев, женщина и мужчина.
— Мы ищем дом сеньора Исаака, врача, — сказала женщина.
— Это его дом, — сказала Юдифь. — К сожалению, Исаака сейчас нет, но я жду его с минуты на минуту. Я его жена, Юдифь.
— Я Марта, жена… вдова Раймона Форастера, сеньора Юдифь, — сказала женщина. — А это мой управляющий, Эстеве.
— Входите, пожалуйста, сеньора Марта. Мой муж скоро вернется. Он пошел к епископу, тот наверняка слишком занят, чтобы отнимать у Исаака много времени. Хасинта, принеси нам холодного питья, — крикнула она и повела гостей в удобное место в тени. Через несколько минут маленькая служанка принесла им напитки из
Воцарилось неловкое молчание, потом взгляд Марты упал на колыбельку.
— Какой очаровательный младенец, — сказала она. — Сколько уже ему?
— Всего три месяца, — ответила с улыбкой Юдифь.
— Только три месяца, и уже такой хорошенький, большой малыш, — заворковала Марта, склонясь над люлькой. — И спит, как ангелочек.
— Мне очень повезло, — сказала Юдифь. — Мой первый ребенок был не таким тихим…
И они заговорили о младенцах и зубках, проблемах и трудностях, поэтому, когда Исаак с Ионой вошли, женщины их не заметили.
— Сеньора Марта? — спросил Исаак, услышав ее голос.
— Прошу прощения, — сказала Юдифь. — К тебе пришли сеньора Марта и ее управляющий, сеньор Эстеве.
Тут проснулся Вениамин и обнаружил, что находится на грани голодания. Юдифь торопливо подняла его, извинилась и ушла.
— Моя жена угостила вас чем-нибудь в этот жаркий день? — спросил Исаак.
— Да, сеньор Исаак, угостила. И вот чашка для вас. Давайте налью вам напитка.
Исаак выпил, поставил чашку и повернулся к гостям.
— Что привело вас сюда в такую жару?
— Я беспокоюсь, — ответила Марта.
— О своих сыновьях, Пау и Роже Бернаре?
— Да, — ответила она дрожащим голосом, — конечно, о них. Нам дали понять, что вскоре — завтра, может быть, послезавтра, их арестуют за убийство своего отца по показаниям нашей служанки Хустины.
— Но ведь одно лишь показание Хустины никак не может привести к такому исходу Я слышал его, оно во многом противоречиво, — сказал Исаак. — Не представляю, что кто-то мог принять его на веру.
— Проблема заключается в том, что Хустина исчезла, и теперь говорят, Пау убил ее, чтобы она не обвинила его в других преступлениях. Что если б Пау отдали под суд, как только ее показания были записаны, она была бы жива.
— Есть у Хустины семья, к которой она могла бы уйти? — мягко спросил Исаак, потому что в голосе Марты зазвучали истерические нотки.
— Семья? — переспросила она. — Не знаю. Она куда-то уходит, когда не работает. Я всегда предполагала, что это родные — сестра или какая-то родственница. Может быть, это даже мужчина. Если сможем найти моего деверя, сеньор Исаак, то, наверно, найдем и Хустину. Думаю, она прячется.
— Зачем ей прятаться?
— Она не сказала его преосвященству ни слова правды и знает, что не сможет подтвердить своих показаний.
— И думаете, Хустина может находиться у сеньора Гильема?
— Думаю. Боюсь, что мой деверь Гильем заигрывал с ней с какой-то целью.
— Почему вы так думаете?
— Потому что несколько раз заставала их, разговаривающих очень тихо, как договаривающиеся о встрече любовники. И видела, как он поцеловал ее в лоб — поступок не особенно предосудительный, но очень странный, если между ними нет взаимопонимания.