Утолю твои печали
Шрифт:
– Все, Ксюша, все кончилось, - он взял ее за плечи, поднял.
Она качнулась к нему, ткнулась лицом в грудь. Арвид почувствовал, что ее колотит дрожь.
– Все, девочка моя. Успокойся, - он погладил ее по голове, рука скользнула по шелку гладко зачесанных волос.
Она не в силах была произнести ни слова, кажется, даже связно мыслить не могла. Крики боли и злобы всколыхнули в ее памяти то, что уже начало оседать, уходить в дальние уголки, и теперь оно опять всплыло, черной мутью заволокло сознание... Парализующий ужас подчинил себе все ее существо. Ксения не помнила, как пятилась, пока
– Идем отсюда... поскорее, - едва выговорила она прерывающимся голосом.
Через сотню шагов они услышали звук мотора - из переулка выезжал какой-то частник. Арвид шагнул на середину дороги, уверенным жестом остановил его.
* * *
– Что это?!
– услышал Арвид и, обернувшись, увидел, что Ксения с ужасом смотрит на капли крови на полу.
Она подняла глаза и увидела перетянутую руку.
– Ты ранен?! Что же ты не сказал?!
Хоть в глазах ее еще стоял ужас, и лицо было бледно, действовала она решительно: без колебаний взяла Арвида за руку, потянула в ванную, на ходу скидывая пальто. Усадив его на стул, быстро принесла бинты и все необходимое. Отстранила руку Арвида - он неловко пытался развязать узел, и разрезала платок. Осторожно высвободила руку из рукава куртки, разрезала набухший кровью свитер, помогла стянуть майку.
– Нашего "таксиста" ждет сюрприз, - разжала она плотно сжатые губы, нервно улыбнулась.
– Ничего, - рассмеялся Арвид.
– Мне кажется, он решил, что я в темноте купюры перепутал, не ту дал. Он так поспешно газанул от нас. Но чехлы ему, пожалуй, придется сменить.
Кровь почти уже не текла. Ксеня смыла ее с руки, осторожно отерла вокруг раны.
– Подожди, я принесу кое-что, - сказал Арвид и, зажав рану марлевой салфеткой, пошел в свою комнату.
– Обработай вот этим еще, - подал он ей аэрозольный баллончик.
– Что, прямо в рану?
– испуганно переспросила она.
– Не бойся.
Он знал, что "удовольствие" будет еще то, но не удержался, зашипел сквозь зубы. Подождал, пока жжение чуть ослабнет, сказал:
– Теперь постарайся сдвинуть края и заклей вот этим пластырем.
– Ой, я не смогу!
– Ну ничего, теперь я сам.
– Не слушай меня... Смогу, конечно, - поспешно проговорила Ксеня.
– Теперь забинтовать?
– спросила она через некоторое время.
– Да, - с готовностью проговорил Арвид.
Ксеня внимательно посмотрела на него и взялась за бинт. Необходимости в повязке не было - просто Арвид хотел продлить эти минуты, когда Ксюшины прохладные пальцы бережно прикасались к нему.
Закончив, она обессилено присела на край ванны.
– Господи... если бы еще и тебя...
– голос дрогнул.
– Не придумывай... Ничего со мной не случится.
Ксеня вздохнула глубоко, встала.
– Иди, ложись,
– Я хочу, чтобы ты посидела со мной. Раненым ведь положена сиделка, улыбнулся он.
Помедлив, она сказала коротко:
– Хорошо.
...Она сидела, сжав руки на коленях, молчала.
– Ксюша, - позвал Арвид.
– О чем ты думаешь?
Взгляд ее медленно скользнул к нему.
– Сколько раз смерть прикасалась к тебе...
– тихо проговорила она.
Арвид смотрел, не понимая. Она указала глазами на шрам на груди, прикрытый одеялом.
– А-а... Это в прошлом.
– А это?
– кивнула Ксеня на белую повязку.
Он виновато улыбнулся:
– Развелось дряни... как грязи.
– Если бы это была только грязь...
Арвид вдруг потянулся к ней, накрыл ладонью ее руку. Ксеня вздрогнула, хотела отдернуться, но он сжал пальцы - она замерла, боясь причинить ему боль.
– Что произошло, Ксюша?
– тихо проговорил Арвид.
– Почему именно со мной тебе плохо? Ты боишься меня?
Ксения медленно подняла глаза, переглотнула:
– Арвид... Я ничего не могу тебе дать... Я не могу...
– Дай мне одно только - возможность помочь тебе... Зови меня днем и ночью - всегда, когда тебе плохо. Это единственное, что мне нужно от тебя... И я не знаю, чем молить тебя об этом... Прошлой ли любовью...
– Разве ты не видишь - во мне ничего от прежней... Ты другую любил. И тебя любила та, другая. Теперь я хочу одна быть - только это желание и осталось во мне. Если правда любишь - отпусти меня.
– Ксюша, потерпи, все пройдет, все заживет...
– Они меня сломали!
– перебила она.
– Тело мое... оно чужое будто! Оно...
– Я знаю. Не мучай себе. Это пройдет. Только позволь мне с тобой быть, верь мне, девочка моя. Не сомневайся во мне, в любви моей. Пусть все идет, как идет. Мне душа твоя нужна, Ксюшенька. Я полюбил тебе, едва взглянул. Я в "свет" твой влюбился, в твое "сияние"... Я люблю тебя, просто потому, что ты есть, и благодарю Бога за тебя. Мы не двое, Ксюша, мы одно. Жизнь соединила нас.
– Но я мертвая...
– Нет. Все пройдет, время залечит.
– Ты ведь не уверен в этом?
– проговорила Ксения, но в глазах ее появилась тень надежды.
– Уверен. Да ты и сама это знаешь. Разве сегодня ты не получила тому доказательство?
Она чуть нахмурилась, не понимая, о чем он, - в памяти мгновенно ожило происшествие на мосту.
– Вадим, - подсказал он.
Брови ее изумленно взлетели - он что же, все видел и все понял про нее? Она смущенно улыбнулась, вздохнула.
– Может быть, ты прав...
– Конечно, прав, - Арвид чуть погладил пальцами ее руку, улыбнулся. Ты должна мне верить. Иди, Ксюша, отдыхай, день сегодня получился слишком насыщенным. Но это был хороший день.
* * *
Арвиду показалось, что с того дня в состоянии Ксении произошел перелом. Она перестала то и дело выпускать колючки, защищаться, а вернее, отгораживаться от него, возводя стену из язвительности, резкостей или молчания. Она начала улыбаться. Ксения как будто повернулась лицом к Арвиду - она начала понемногу обретать уверенность в себе.