Утонуть в крови
Шрифт:
С Романом Ингваревичем согласился его брат Глеб Ингваревич, такой же храбрый рубака.
– Что и говорить, братья, Батый – грозный враг! – промолвил Глеб Ингваревич. – Однако же он не из железа сделан, а значит, смертен, как все люди. Коль внезапно обрушимся мы всеми полками на стан татарский, то, может, и пробьемся до самого Батыева шатра. Может, кого из братьев Батыевых посечем. Надо токмо подобраться к нехристям тихо, без шума. Лучше всего ночью перед рассветом.
– Сможем ли мы подойти неприметно к стану татарскому? –
– Сможем, – уверенно проговорил Юрий Игоревич. – Мунгалы раскинули стан свой возле Черного леса. Лесными тропами ратники наши и подкрадутся к Батыевой ставке.
– А наши конные полки ударят на татар с южной степной стороны, – вставил Роман Ингваревич. – Оттуда татары уж точно не ждут никакой опасности.
Юрий Игоревич расстелил на столе широкий кусок отбеленного холста, затем, взяв из печи уголь, он уверенными штрихами стал наносить на грубую ткань извилистый берег Оки, ее степные притоки, пограничные городки, Черный лес, вклинившийся в степное раздолье, и дороги, ведущие к этому лесу со стороны Рязани, Мурома и Пронска.
Князья сгрудились вокруг стола, глядя, как на холст ложатся длинные стрелки, обозначавшие направление движения русских полков. Говорили в основном Юрий Игоревич и Роман Ингваревич, обсуждая, как вернее всего совершить глубокий охват конными дружинами Батыева стана, как не заплутать в ночном лесу пешим полкам, какими сигналами обмениваться дозорным.
Из воевод, приглашенных на военный совет, лишь двое одобряли намерение Юрия Игоревича. Это были Сбыслав Иванович, верный соратник Романа Ингваревича во всех походах, и Супрун Савелич, гридничий рязанского князя. Все прочие воеводы с хмурым видом восседали на скамьях, видя, что князья не намерены прислушиваться к их советам и здравым речам.
Безучастно сидел в стороне и Олег Игоревич, то и дело прикладываясь к липовому ковшу с квасом. По его лицу было видно, что он остался при своем мнении и не желает участвовать в обсуждении этого заведомо гиблого замысла.
Присутствовал на этом военном совете и боярин Бронислав вместе с братом Веринеем. После окончания совета, когда бояре рязанские стали расходиться по домам, Бронислав намеренно задержался в княжеском тереме, желая переговорить с Давыдом Юрьевичем с глазу на глаз.
Бронислав довольно долго ожидал, когда князь Давыд выйдет из отцовских покоев, где князья расспрашивали Апоницу о том, что он видел в татарском стане. Бронислав и Давыд столкнулись в одном из полутемных переходов терема, ведущего к лестничному пролету со второго яруса на первый.
Бронислав без обиняков стал расспрашивать Давыда про свою сбежавшую жену. Не у него ли в Ольгове скрывается Саломея?
– Не по себе ты жену выбрал, боярин, – сдвинув брови, заговорил Давыд. – Не люб ты Саломее, вот и сбежала она от тебя. Забудь о ней, мой тебе совет. Не вернется
Бронислав смерил Давыда надменно-презрительным взглядом.
– Ишь, какого заступника сыскала себе Саломея! Думаешь, управы на тебя не найдется, младень! Полагаешь, что я так просто уступлю тебе Саломею?
– Могу дать тебе отступное за Саломею, боярин, – промолвил Давыд, спокойно выдержав взгляд Бронислава. – Цену назови.
– Саломея мне – жена венчанная, и торговаться с тобой за нее я не собираюсь! – гневно проговорил Бронислав. – Закон на моей стороне, княжич. Либо ты возвращаешь мне Саломею добром, либо…
– Либо что? – Давыд усмехнулся. – На поединок меня вызовешь?
Усмешка Давыда задела Бронислава за живое. Однако перейти к оскорблениям и тем более пустить в ход кулаки Бронислав не решился. Здесь, в княжеском тереме, за Давыда горой встанут челядь и отцовские дружинники. Брониславу могут не только бока намять, но и в темницу его посадить за дерзость. Юрий Игоревич ныне от горя сам не свой, поэтому он дотошно разбираться не станет, что к чему, тем более винить своего младшего сына перед Брониславом.
– Бог нас с тобой рассудит или княжеский суд, младень, – после краткой паузы сердито сказал Бронислав. – Вот управимся с татарами, и я тогда привлеку тебя к ответу за дела твои грязные! К тому времени вернется из Чернигова Ингварь Игоревич, уж он-то меня поддержит…
Не желая продолжать этот разговор, Давыд двинулся дальше по коридору.
– Я погляжу, что ты запоешь, злыдень, когда тебя лишат стола княжеского! – зло бросил ему вслед Бронислав. – Ингварь Игоревич церемониться с тобой не станет!
Давыд обернулся на ходу:
– Что было, то было, боярин. А что будет – увидим!
Братья Бронислава единодушно советовали ему не задирать Давыда Юрьевича теперь, когда над Рязанью нависла угроза татарского нашествия. И про сбежавшую Саломею братья советовали Брониславу на время забыть. Мол, все равно она никуда от Бронислава не денется.
В этот день Пребрана, Стояна и Устинья решили навестить свою замужнюю подругу Фетинью.
На широкой улице, ведущей к Спасо-Преображенскому собору, девушки были вынуждены остановиться.
По улице со стороны Исадских ворот сплошным потоком двигалась конная и пешая рать с поднятыми кверху копьями. На фоне пушистого белого снега ярко алели червленые щиты ратников и красные плащи конных дружинников.
– Глядите, какой красивый витязь! – воскликнула Стояна, указав рукой на молодого воина в блестящем панцире и шлеме, который проезжал мимо на белом коне в окружении суровых бородачей в кольчугах, разномастные лошади которых так и напирали на толпу зевак.
– Это Олег Красный, сын Ингваря Игоревича, что княжит в Перевитске, – промолвил какой-то верзила в потертом полушубке, оказавшийся рядом с тремя подружками.