Утонуть в крови
Шрифт:
Святослав выглядел растерянным. Он взял было со стола чашу с хмельным медом, но так и не донес ее до рта, поставил обратно на стол.
– Ну и дела! – проговорил Святослав, нервно кусая губы. – От Митрофана всего ожидать можно! Что же делать, брат?
Смятенный взор Святослава метнулся к Георгию, который внутренне радовался тому эффекту, какой произвела на Святослава его ложь.
– Выход один, брат, – ответил Георгий, намеренно выдержав паузу. – Жениться тебе нужно и поскорее, а Любаву прогнать с глаз долой! Иначе будешь изгойствовать
– Какую же невесту ты мне приготовил, брат? – с покорным видом промолвил Святослав. – Хороша ли она собой? Молода ли?
– Невесте твоей двадцать лет, зовут ее Люневинда, – сказал Георгий, ободряюще подмигнув Святославу. – Девица высокая, ладная, белокурая, с голубыми очами! В общем, на загляденье! Одно плохо: по-русски она не разумеет, но ведь это беда поправимая.
Святослав оживился, заулыбался. На юных девиц он был падок, держа в своем тереме целую дюжину молоденьких пригожих наложниц.
– А другая невеста для кого? – спросил он, вновь потянувшись к чаше с хмельным питьем.
– Другую невесту зовут Ута, ей семнадцать лет, – ответил Георгий, слегка развалясь на стуле. – Ее привезли для Ярополка, нашего племянника. Младень уже созрел для женитьбы. Это похлопотала его сестра Варвара, уехавшая в Саксонию.
– Помню я Варьку, ее очи колдовские и алые уста! – задумчиво обронил Святослав, пригубив из чаши. – Эх, брат, такую красавицу и немчуре отдали!..
– Видел я, как ты облизывался на Варвару, брат, – голос Георгия налился строгостью. – Греховными помыслами голова твоя забита! Пора тебе за ум браться, семью заводить. Тебе ведь уже за сорок перевалило, брат.
– Когда смотрины? – спросил Святослав, со звоном опустив опорожненную чашу на стол.
– Сегодня, брат, – сказал Георгий.
В честь гостей из Германии князь Георгий устроил пиршество, пригласив во дворец имовитых бояр с женами и сыновьями. В гриднице двумя параллельными рядами были поставлены длинные столы, накрытые белыми скатертями, гости восседали на стульях из мореного дуба с высокими резными спинками.
Князь Георгий с супругой, братом Святославом и племянником Ярополком сидели на небольшом возвышении за отдельным столом, развернутым под прямым углом по отношению к длинным столам в зале. Таким образом, все присутствующие на пиру могли видеть властелина Владимиро-Суздальского княжества, его жену Агафью и обоих женихов.
Саксонские невесты намеренно были посажены поближе к великокняжескому столу, чтобы Святослав и Ярополк могли получше их рассмотреть. Было видно, что и две юные немки тоже с интересом приглядываются к Святославу и Ярополку. По лицу Уты и ее матери можно было догадаться, что они вполне довольны статью и мужественной красотой двадцатилетнего Ярополка. Ута смущенно улыбалась, когда ловила на себе взгляд княжича.
– Вижу, племяш, приглянулась тебе Ута, – шепнул Георгий Ярополку. – Что и говорить, девица прелестна, как майский цветок!
Святослав сидел за столом и усердно грыз баранью лопатку.
– Зубы не сломай, брат, – обратился к нему Георгий. – Хоть бы улыбнулся разок своей невесте, сидишь, как сыч. Люневинда вон глаз с тебя не спускает! Взгляни и ты в ее сторону.
– Чего на нее смотреть, нос кривой, зубы редкие, бровей не видать совсем! – пробурчал Святослав, с чавканьем жуя вареное мясо. – Благодарю за заботу, брат. С такой невестой в пору только где-нибудь в темном закоулке сидеть, чтобы ее уродства не видеть!
Агафья, услышав недовольные слова Святослава, перестала жевать кусок рыбного пирога и с беспокойством переглянулась с Георгием.
По лицу Георгия промелькнула тень сдерживаемого гнева.
– Вот что, братец, – угрожающе прошептал он, чуть наклонившись к плечу Святослава, – обратного пути у тебя нет. Либо берешь в жены Люневинду, либо отправишься в заволочские леса волчий вой слушать. Но перед этим грехи свои замолишь трехгодичным постом и молитвами. Уразумел?
– Уразумел! – огрызнулся Святослав, швырнув обглоданную кость на стоящее перед ним широкое блюдо.
– Вот и славно! – как ни в чем не бывало улыбнулся Георгий. – Вижу, ты все-таки решил за ум взяться, брат.
По знаку великого князя в гридницу шумной толпой ввалились скоморохи, наряженные в цветастые рубахи и яркие колпаки, с бубнами, дудками и сопелками в руках.
Гости пьяно загалдели в предвкушении веселого зрелища. Среди скоморохов были не только мастера покривляться и попеть непристойные припевки, среди них непременно имелись искусные фокусники, акробаты и жонглеры.
Дабы гостям было лучше видно представление скоморохов, расторопные челядинцы принесли в гридницу еще несколько медных светильников на высоких подставках.
Скоморохи уже начали было кувыркаться и гримасничать, вытолкнув на середину зала троих жонглеров, но внезапный шум у дверей гридницы прервал их начавшееся представление. Взоры всех присутствующих на пиршестве обратились к дверному проему: там трое стражей в красных коротких кафтанах и багряных шапках вели борьбу с плечистым здоровяком в синем суконном плаще, который незвано пытался прорваться на это пышное застолье.
Георгий нахмурил густые светлые брови и жестом подозвал к себе огнищанина Сулирада, который был ответственен за кушанья, развлечения и порядок на пиру как управляющий княжеским хозяйством.
– Кто это рвется сюда столь рьяно? Боярич или купец? – обратился князь к огнищанину.
– Это гонец из Рязани, княже, – ответил Сулирад. – Я велел ему обождать до завтра, мол, ни к чему омрачать торжество невеселыми вестями, а этот упрямец ни в какую! Говорит, пустите меня ко князю Георгию, и все тут! Не пустите, говорит, силой прорвусь!