Утонуть в тебе
Шрифт:
Десятый
Пока мы разговариваем, мой профессор подает на судебный запрет.
Сиенна
Знаешь, что помогает мне заснуть?
Десятый
Что?
Сиенна
Пошлые книжки.
Мой член подергивается в спортивных штанах. Единственные книги, которые я читаю, — это нехудожественная литература, но часть меня не может удержаться от желания открыть одну из тех пошлых книжонок, которые составляют ей компанию по ночам.
Она до сих пор не рассказала мне, почему стерла свое существование из интернета. Что произошло, что заставило ее спрятаться.
Просто почувствовала, что хочу начать жить вне сети.
Тогда я впервые заподозрил, что она мне лжет. И с тех пор я не могу избавиться от этого гложущего чувства.
Десятый
Я думал, что только скучные книги могут помочь уснуть.
Сиенна
Пошлые книжки решают все проблемы. Серьезно. Хочешь, я спою тебе, чтобы ты уснул?
Мое сердце замирает, хотя я знаю, что это всего лишь очередная шутка Сиенны. Мы никогда не разговаривали по телефону и никогда не будем.
Десятый
Ты бы сделала это, если бы я сказал "да"?
Сиенна
Ни за что. У меня ужасные вокальные данные.
Десятый
Это моя любимая фишка, чтобы уснуть.
Сиенна
Ты забавный. Поставь одну из тех скучных нехудожественных аудиокниг, которые ты любишь слушать, и я уверена, что ты быстро уснешь.
Десятый
Они не скучные. Тебе просто не интересно читать ничего, кроме пошлятины.
Сиенна
Очевидно. Зачем читать что-то еще? Спокойной ночи.
Десятый
Сладких снов.
Я бросаю телефон на прикроватный столик, снимаю футболку, прежде чем лечь на пол и отжаться пятьдесят раз. Только пот и боль заглушают мысли в моей голове. К счастью, самоубийство в спортзале и на льду увеличивает мои шансы попасть в драфт и убраться к чертовой матери из этого города.
Подальше от воспоминаний о девушке моей мечты, которая теперь преследует меня в ночных кошмарах.
За идеальным завтраком из яиц, бекона, блинов, вафель и тостов Ма надувает губы.
— Я почти не видела тебя все каникулы.
— Это потому, что тренер дал нам всего десять дней, Ма. — Первые две недели каникул мы оставались в кампусе, живя и дыша хоккеем. Тренер сказал, что не убьет нас из-за одного-двух перекусов фаст-фудом и пары гоголь-моголей с шипучкой, но убьет, если мы на десять дней перейдем на нездоровую пищу.
По мне так проще полностью воздержаться, чем пытаться соблюдать умеренность, поэтому я отказался от рождественского печенья, к большому разочарованию мамы. Но теперь, когда дни до весеннего семестра сочтены, я побалую ее
— Где Майк? — бормочу я с полным ртом пышного, маслянистого лакомства. Простые углеводы приберегаются для тренировок и дней игр для дополнительного прилива энергии, но к черту все это.
Бад ложится у моих ног, и я подкидываю ему полоску бекона. Он приклеился ко мне с тех пор, как я вернулся домой. Может, это просто потому, что он по мне соскучился, но какая-то часть меня уверена, что он знает, что что-то случилось. Обычно он буйный, энергичный золотистый ретривер, но в последнее время ему хочется только лежать у моих ног.
На экране моего телефона появляется сообщение от Сиенны. Снимок экрана дешевой одноразовой камеры.
Под столом я пишу ей ответ.
Десятый
Зануда.
— Он все еще спит. — Мама слабо улыбается мне. Каждое утро она встает ни свет ни заря. Ее парень предпочитает не ложиться до двух ночи и вставать с постели в девять. Ма тянется со своего места через обеденный стол ко мне и сжимает мою руку.
— Как ты себя чувствуешь?
С тех пор как умерла Хлоя — точнее, с тех пор, как я впал в депрессию после ее похорон, — мама наблюдает за мной с опаской. Как за бомбой замедленного действия, стеклянным антиквариатом, балансирующим на грани. Словно стоит ей на секунду отвести от меня взгляд, и я разобьюсь вдребезги.
— Лучше не бывает.
— Я слышала, как ты снова тренировался в своей комнате сегодня утром. Это вредно для здоровья, милый. Ты слишком сильно нагружаешь себя. Это из-за Хлои? — Когда я не отвечаю, она сжимает мою руку. Конечно, это из-за Хлои. И Папы, и Вайолет. Из-за того как я подвел их всех. — Ты ничего не мог для нее сделать, Люк. Тебе нужно перестать наказывать себя.
Я отстраняюсь от нее и хватаюсь за вилку, запихивая в себя уже безвкусный кусок.
— Брось это, Ма.
Как я могу перестать наказывать себя за смерть Хлои, если я мог ее остановить? Я не должен был напиваться в тот вечер. Я должен был заметить, что Трей подмешивает что-то в напитки. Я должен был быть с ней, а не напиваться с приятелями. Я мог спасти ей жизнь.
Может быть, Хлоя умерла не из-за меня, но я должен был быть рядом с ней. А я не был.
Я не защитил ее. Не защитил никого из них. Не спас их, когда они нуждались во мне.
— Доброе утро. — Майк зевает, когда, наконец, входит в столовую с растрепанными волосами и в пижамных штанах. — Завтрак пахнет потрясающе.
Ма оживляется и хлопает в ладоши.
— О, хорошо, что ты проснулся! Теперь мы можем поделиться хорошими новостями!
— Какими хорошими новостями? — Я уже насторожился, но благодарен за смену темы.
Ма и Майк воссоединились в кабинете психотерапевта несколько месяцев назад. Майк рассказал ей о том, как безуспешно пытался наладить отношения с Сиенной. Я знал, что она получала его сообщения, но не могла заставить себя ответить ему. Не могла понять, как разговаривать с отцом, который бросил ее после развода. Ма решила дать ему второй шанс, но я до сих пор не уверен, что их отношения — нечто большее, чем дружба. Именно поэтому она и обратилась к психотерапевту — ей было одиноко.
По крайней мере, Майк уже не та пустая оболочка, какой он был, когда я встретил его много лет назад. Тогда это был человек с отсутствующим взглядом, словно ничто в мире его не волновало. Но даже если он полностью изменился и мама хочет дать ему второй шанс, это не значит, что он заслуживает его с Сиенной.