Утонуть в тебе
Шрифт:
В тишине мы с Джульет обмениваемся расширенными взглядами. Я не могу поверить, что мама только что обрушила на меня серьезную бомбу голосом, которым другие сообщают о плохой погоде. Как будто мы не будем жить в нескольких часах друг от друга впервые в моей жизни. Как будто мне будет безопаснее и счастливее жить с совершенно незнакомыми людьми.
— Ты, наверное, это несерьезно.
Она вздыхает, зная, что именно так я бы и восприняла эту новость. Вот почему она все устроила за моей спиной.
— Твоя безопасность — моя забота номер
— Она не ошибается. — Джульет сжимает мою руку, — редкое проявление физической привязанности. Она тоже беспокоится обо мне.
Я хочу продолжать спорить с мамой по этому поводу, но она права. Здесь я не в безопасности. Несмотря на то, что от перспективы уехать у меня скручивает живот, часть меня отчаянно хочет убраться к черту из Уэйкфилда и подальше от футбольной команды, которая нарисовала мишень на моей спине.
Мой отец пытается наладить наши отношения, и даже если это будет чертовски неловко, я буду проводить большую часть времени в кампусе. Может, все будет не так уж плохо.
— Итак… Когда я уезжаю? Потребуется, по меньшей мере несколько недель, чтобы перевестись в другой колледж. — Кто знает, что случится со мной за это время.
— Я отправила твое заявление больше месяца назад. — Мама опускает руку с корзиной для белья и обеими руками заправляет волосы за уши. Ее нервная привычка. — Я просто… не могла заставить себя сказать тебе. Я все еще не была уверена, что смогу смириться с тем, что отпущу тебя. Но я не должна была позволять этому продолжаться так долго. Прошлая ночь могла закончиться гораздо хуже.
Теперь ее руки трясутся, губы дрожат вместе с ними, а голубые глаза Джульет широко распахиваются, и она подталкивает меня, чтобы я обняла ее.
Я обнимаю маму, и она шмыгает носом мне в плечо. Мы стали одного роста с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать, и с тех пор она чувствовала себя скорее сестрой, чем мамой. Она так занята, пытаясь сохранить крышу над нашими головами, что забывает о таких вещах, как покупка продуктов, выключение духовки и запирание двери перед сном. Если я буду жить с отцом, кто будет заботиться о моей маме?
Впервые после инцидента в моих венах закипает гнев на Маркуса за то, что он поставил нас в такое положение.
— Я не могу уехать, мам. — Я сжимаю ее крепче. — Я нужна тебе.
Она качает головой.
— Что мне нужно, так это чтобы моя дочь была в безопасности.
— Но кто разбудит тебя, если ты забудешь завести будильник? Кто проследит, чтобы счет за электричество был оплачен? Кто…
— Я. — Она отстраняется, и ее карие глаза полны решимости. — Заботиться обо мне — не твоя работа, это моя работа заботиться о тебе. Со мной все будет в порядке. — Она вытирает слезу с моей щеки, прежде чем кивнуть на мой телефон. — Скажи своему отцу, что ты приедешь.
Глава 4
Люк
Дыхание клубится передо мной, когда я выхожу на лед, а рассвет едва пробивается
Тренер был бы в бешенстве, если бы узнал, что я здесь. Есть время для тренировок и время для восстановления. Именно такими должны были быть эти каникулы. Отдых и восстановление. Но единственное время, когда я могу очистить свой разум от мыслей и воспоминаний, — это когда я толкаю свое тело к краю пропасти.
Мои коньки рассекают лед, — одинокая пара, — пока призрак другой не пролетает над ними.
Призрак девушки, которую я когда-то считал мечтой. Теперь она стала моим кошмаром.
Хлоя заслуживала того, чтобы быть не просто мечтой. Она заслуживала того, чтобы быть цельной личностью. Девушкой с недостатками, причудами и раздражающими привычками. Девушкой, которая слишком громко жует, слишком много говорит или никогда не приходит вовремя. Если бы она все еще была здесь, я мог бы узнать о ней все эти вещи. Может быть, мы бы обнаружили, что совсем не подходим друг другу. Может быть, мы бы поняли, что нам лучше быть друзьями.
— Люк!
Я поворачиваю голову на другую сторону льда, убежденный, что услышал, как Хлоя зовет меня.
Но когда крик раздается снова, он доносится с противоположной стороны. Призраков не видно.
Мать кричит на своего сына, мчащегося к замерзшему пруду, пока не заставляет его подчиниться.
Мое сердце колотится в ушах от того, что я уже час гоняюсь за шайбой, а разум убеждает меня в том, что Хлоя воскресла из мертвых.
Или что я действительно схожу с ума.
Когда солнце отразилось ото льда, а семьи привели своих детей кататься на коньках, я собрал вещи и отправился домой, с истощенными конечностями и сердцем, с трудом перекачивающим кровь по венам.
Но, по крайней мере, я не думал о Хлое до самого конца, — мой разум был слишком поглощен жжением в мышцах и напряжением. Жаль, что покой никогда не длится долго. Она всегда возвращается ко мне с удвоенной силой — длинные светлые волосы, ярко-голубые глаза и широкая улыбка, соответствующие ее яркому характеру. Теперь труп в гробу.
Когда я вхожу в парадную дверь, мне хочется вырвать свой мозг из головы. Руки так и чешутся дотянуться до телефона и написать Сиенне. Моему любимому способу отвлечься.
Бад лает и мчится ко мне, виляя хвостом.
— Люк? — Зовет мама. — Можешь присоединиться к нам в гостиной?
Я бросаю свою сумку на пол, чешу Бада по голове и вздыхаю. Гостиная — это место, где мама сообщает плохие новости. Когда умерла наша последняя собака, когда Новаки объявили дату похорон Хлои, когда она сказала мне, что Майк переедет к нам. Все дерьмо, которое гарантированно расстроит меня, она приберегает для этой комнаты.
Ма и Майк сидят вместе на одном диване, и я сажусь на другой напротив них, а Бад плюхается у моих ног. Гостиная выдержана в строгом стиле, оформлена и организована как комната в доме, выставленном на продажу.