Утонувшие надежды
Шрифт:
Внезапно Эдна вцепилась сухонькой ручкой в предплечье Миртл и воскликнула:
— Боже мой!
Миртл тотчас посмотрела в зеркальце заднего обзора: неужто кто-то врежется? Но лежавшая сзади улица Вязов была пуста. Миртл с удивлением воззрилась на мать, которая разинула рот и провожала глазами только что проехавшую машину. При этом глаза ее округлились, так что стали видны белки, и не только в уголках, но даже сверху и снизу от зрачков. Миртл подумала, что Эдну вот-вот хватит удар.
— Мама, —
— Не может быть, — прошептала Эдна, тяжело дыша. Ее челюсть отвисла, глаза вылезли из орбит. — Но это он! Он! — сдавленно прокричала старуха.
— Кто? Кто это, мама?
— В той машине ехал твой отец!
У Миртл голова пошла кругом. Она тоже посмотрела вслед машине, но та уже исчезла вдали. Миртл удивленно спросила:
— Мистер Стрит? Он вернулся в город?
— Мистер Стрит?! — В голосе Эдны звучали ярость и презрение. — Этот дешевый ублюдок? Да разве о нем я говорю, об этом недоноске?
Миртл никогда не слышала от матери таких слов.
— Мама, — спросила она. — Что случилось?
— Я объясню тебе, что случилось, — ответила Эдна, подавшись вперед; она устремила невидящий взгляд в лобовое стекло и разом постарела ровно настолько, чтобы удовлетворить всем требованиям центра по уходу за престарелыми. — Этого быть не могло, но вот на тебе! Грязный ублюдок, сукин сын! — Эдна тусклым взглядом смотрела на залитую солнцем улицу. — Этот сукин сын вернулся.
5
— Его ни в коем случае не следовало выпускать из тюрьмы, — сказала Мэй.
— Его не следовало выпускать из камеры, — уточнил Дортмундер. — Во всяком случае, когда меня в ней не было.
— Но теперь вы делите кров, — заметила она. — Он у нас поселился.
Дортмундер положил вилку и посмотрел на Мэй:
— А что я мог сделать, Мэй?
Они сидели на кухне за поздним обедом (или ранним ужином), запивая пивом гамбургеры и спагетти. Больше уединиться было негде. После возвращения из поездки к водохранилищу Вилбургтауна они вернули взятую напрокат машину хозяину (еще одно свежее впечатление для Дортмундера), и Том сказал:
— Отправляйся домой, Эл. Я скоро приду, мне еще надо набить карманы.
Дортмундер поплелся домой, где его ждала Мэй, пораньше сбежавшая из супермаркета, где она работала кассиром. Она заглянула за спину Дортмундера и с надеждой спросила:
— Где же твой приятель?
— Пошел на дело. Сказал, чтобы мы его не ждали, он сам откроет дверь.
— Ты дал ему ключ? — с тревогой спросила Мэй.
— Нет, просто он сказал, что сам войдет в дом. Нам надо поговорить, Мэй. Вообще-то я бы не отказался пообедать, но главное, что мы должны сделать, — так это поговорить.
Они
— Если мы оставим Тома без присмотра, он неминуемо взорвет дамбу и утопит всех обитателей долины. За триста пятьдесят тысяч пособника найти нетрудно, — сказал Дортмундер.
— А где он сейчас, твой друг Том? На какое дело он отправился?
— Прошу тебя, Мэй, перестань называть его моим другом, — вспылил Дортмундер. — В конце концов это нечестно.
— Да, ты прав. Не твоя вина, что вас посадили в одну камеру.
— Спасибо.
— И все же, где он сейчас? Он пошел на дело. И ты знаешь, что это за дело?
— Не знаю и знать не хочу.
— Ты — взломщик, прекрасный специалист, профессионал. Твоя работа требует навыков и способностей...
— А также везения, — добавил Дортмундер.
— Специалист твоего уровня вполне может обойтись без везения, — настаивала Мэй.
— Это хорошо, — ответил Дортмундер. — Коль скоро мне уже давно не везло.
— Не надо унывать, Джон, — сказала Мэй.
— Не так-то просто сохранить благодушие, когда рядом такой человек, как Том, — возразил Дортмундер. — Мне плевать, где он сейчас находится и что делает. Но я был на той плотине. Я видел долину и дома в ней. И мне нужно принять решение, Мэй. Либо я начинаю искать другой способ достать деньги Тома, либо говорю ему, чтобы он занимался этим делом сам. И тогда однажды вечером мы включим телевизор, а там передача с места происшествия... Ты понимаешь, какое происшествие я имею в виду?
— Ты уверен, что у тебя только две возможности? — спросила Мэй, тщательно размешивая макароны и старательно избегая взгляда Дортмундера. — Ты точно знаешь, что никакого другого выхода нет?
— Какого, например? — спросил он. — По-моему, вопрос стоит так: помогу я ему или нет?
— Я сейчас скажу то, чего никогда не сказала бы при обычных обстоятельствах, — ответила Мэй. — Возможно, тебя удивит мое суждение, но мне кажется, что порой, пусть лишь изредка, надо давать обществу возможность самому отстаивать свои интересы.
Дортмундер отложил вилку и гамбургер и посмотрел на Мэй:
— Ты предлагаешь заложить его?
— Об этом стоит подумать, — ответила Мэй, по-прежнему пряча глаза.
— Тут и думать нечего, — сказал Дортмундер. — Даже будь иначе, что мы можем предпринять? Позвонить губернатору и сказать: вот вам гостинчик ко дню рождения, заберите его назад, а то он хочет утопить девять сотен человек? Его нельзя арестовать. — Дортмундер снова взялся за вилку и гамбургер. — Преступление становится преступлением, только когда оно совершено.