Утопия о бессмертии. Книга первая. Знакомство
Шрифт:
Феномен массовой утраты дара речи меня нимало не заинтересовал, меня заинтересовало, как менеджмент центра умудряется не столкнуть клиентов лбами. «Если предположить, что количество посетителей строго ограничено перечнем услуг, скажем, одна посетительница на массаже, другая в хаммаме, ну и так далее, то получается в сутки центр принимает десять… максимум двенадцать человек? Сколько же тогда стоит одно посещение центра? Да нет, – отвергла я собственные расчёты, – только в кафе сейчас порядка десяти человек, это значит, что по меньшей мере столько же сейчас в бане и на процедурах. Значит, общее количество посетителей в сутки мы увеличиваем по крайней мере вдвое, но тогда тот же вопрос: почему они не сталкиваются друг с
– Услуги в центре дорогие? – спросила я Айгуль.
Она расширила глаза.
– Очень! Но сюда всё равно очередь, запись за месяц вперёд! И если кто хозяйке не понравится, то уже никогда сюда не попадёт.
– Ясно.
Барменша принесла чайник травяного чая и только одну чайную пару. Я указала на Айгуль и на чашку. Айгуль замахала на меня руками, испуганно шепча:
– Нельзя! Меня уволят, если я буду пить чай с вами. Нам даже заходить в это кафе нельзя.
– Ты давно здесь? – спросила я, как только барменша ушла.
– В бане три месяца, а в Турции уже два года.
– Не скучаешь по дому?
– У меня нет дома. Родители умерли, сестёр-братьев нет. Вначале думала в Россию уехать, подружка сюда позвала. Здесь казахов много.
– Думаешь остаться навсегда?
– Не знаю. Парень есть, турок. Замуж зовёт. Наверное, соглашусь.
– Не любишь?
Айгуль пожала плечом, помолчала, уставясь куда-то над моей головой, и призналась:
– Тот, кого любила, на другой женился. Ему на мне мать запретила жениться, сказала: «Казашку в дом не пущу!»
– Господи, помилуй! А они кто?
– Русские. Он вначале меня уговаривал в Россию уехать, а потом передумал. А потом женился.
– Может, и к лучшему? Плохо, когда мужчина за подол матери держится.
– Может, и к лучшему, – согласилась Айгуль и, помолчав, жёстко прибавила: – Пьёт он. И жену свою бьёт.
Глаза её блеснули вызовом – уверена, при ней де с этим мужиком подобного не случилось бы. Как ей объяснить, что мужчина, способный поднять руку на женщину, не годится в спутники жизни? Вначале такой пасует перед трудностью, потом заливает свою слабость алкоголем и бьёт, вымещая горечь собственных неудач на подруге. При этом совершенно не важно, какая женщина рядом – любимая или не очень.
– Забудь его, девочка, – только и сказала я, – как можно скорее забудь.
Гул голосов в кафе вновь прекратился. На сей раз в кафе явилась хозяйка. Она заглянула в наш укромный уголок с улыбкой на лице, но увидев Айгуль, нахмурилась. Девочка вскочила с дивана и кособоко застыла, опустив голову. Подчёркнуто медленно хозяйка отвела от неё гневный взгляд.
– Как вам понравилось у меня в гостях? – вновь осветившись улыбкой, обратилась она ко мне.
Она была очень похожа на брата. Сохраняя то же – накопленное столетиями – благородство линий, черты её лица обладали большей мягкостью и округлостью, чем черты Мехмета. Но и признак дегенерации был тот же, и, кажется, у сестры он был более выраженным, чем у брата, – когда она говорила, её нижняя губа не двигалась, а бессильно провисала, открывая зубы до самых дёсен. Шахины будто гордились фамильной чертой! Они всячески её выпячивали – у брата отвисающая губа очёркнута чернотой пышных усов, сестра же использует яркую губную помаду.
– Мне понравилось, благодарю вас, – ответила я и похвалила: – Персонал у вас замечательный – люди все профессиональные и внимательные! – Я протянула руку. – Я Лидия.
– Айтач Шахин, – представилась она, уверенно отвечая на моё пожатие.
– Рада знакомству, Айтач. Но у меня возник один вопрос, – продолжала я, – как вам удаётся так распределить посетителей по кабинетам, что они не сталкиваются друг с другом? Такая трогательная забота о приватности!
Едва Айгуль перевела мои слова,
Айгуль была отправлена за свежим чаем.
– Мне брат сказал, вы не любите кофе? – полуспрашивая-полуутверждая, обронила Айтач, беря чайник и собственноручно разливая чай. – Угощайтесь! У меня очень хороший травяной чай. Берите лукум, его делал тот же повар, который вас обслуживал вчера в ресторане.
В прямом соответствии с ранее высказанной мною похвалой Айтач стала рассказывать, как много времени и сил отнимает у неё подбор и воспитание кадров.
– Это очень большая проблема, Лидия, – посетовала она. – Видите ли, я не принимаю посетителей с улицы, ко мне приходят только по рекомендации очень состоятельные дамы, и я обязана им предоставить услуги самого высокого качества. А для этого нужны профессионалы высшего класса. Я обучаю их за свой счёт, но и требую соответствующе… обслуга должна быть вышколена. Как ни прискорбно это признать, но среди них не бывает добросовестных работников. Приходится следить и да, бывает и наказывать…
Я слушала её вполуха и поглядывала на стоявшую на ногах Айгуль. Напряжённо вслушиваясь в слова хозяйки, стараясь при переводе передать не только их смысл, но и тон, девочка не замечала, что то и дело переминается с ноги на ногу. Почему ей нельзя было присесть на диван и выполнять работу сидя, я не понимала.
– …мой брат был против моей затеи, – продолжала рассказывать Айтач, – он считал, что меня не ждёт успех. Ах, если бы вы знали, скольких усилий, скольких ухищрений стоило мне получить его разрешение! Зато теперь у меня от желающих отбоя нет! Мои спа-центры это не просто бани, женщины приходят сюда не только привести себя в порядок, но и отдохнуть, пообщаться. На днях я открываю уже третий центр по счёту. Думаю, там я ещё и кабинет психолога открою.
И она вдруг похвасталась, что в этом спа-комплексе, прямо здесь, где чёрт знает чем занимаюсь сейчас я, она открыла студию танца. Я ожила:
– Студию танца? А сейчас можно туда попасть?
Айтач и насмешил, и порадовал мой энтузиазм, она встала и пригласила меня следовать за собой. Под взглядами вновь поражённых немотой посетительниц мы вышли из кафе.
Небольшая размерами студия была оборудована в духе танцевального зала – одна стена полностью зеркальная, с потолка льётся яркий свет, пол покрыт ламинатом. Демонстрируя воплощение своей идеи, Айтач широко развела руки, стукнула каблуком об пол и залилась счастливым смехом. В пустом зале её смех зазвенел подобно хрустальному колокольчику. Потревоженная нашим громким присутствием из боковой дверцы вышла пышногрудая женщина и слегка поклонилась.
– Лидия, познакомьтесь, это преподаватель танца Дерья, – представила Айтач и, мгновенно сменив доброжелательность на холодность, приказала Дерье: – Проведите урок! Лидия моя почётная гостья!
Дерья вновь поклонилась, посмотрела на мой халат и жестом пригласила следовать за собой. Айтач простилась:
– Занимайтесь, Лидия! Я вас оставлю.
– Благодарю, Айтач!
Моего размера в костюмерной не нашлось, и я надела то, что было – шёлковые шальвары мы стянули шнурком в поясе, а с лифом сделать ничего не удалось – груди такого размера у меня не было, и лиф болтался на плечах тряпкой. Искать что-нибудь более подходящее, я отказалась – времени было жалко.