Утопленник
Шрифт:
— Офигеть! — вскрикнула Макс, зашипела и согнулась, схватилась за лицо ладонями. — Не хватало глаза лишиться. — Она выругалась, слёзы непроизвольно потекли по щеке.
— Что, что там? — вскрикнула Лада, заботливо склонилась над подругой, обняв за плечи. — Покажи, что там?
— Щепка… в глаз…
— Давай посмотрю.
Максим выпрямилась, раздвинула пальцами веки: склеры, увитые молниями сосудиков, сильно покраснели. Она старалась не моргать, но резь не разрешала это делать, и с каждым сжатием век, выдавливалась слеза. Максим зашипела от продолжающейся рези. — Блин… не могу.
— Подожди,
— Я думала, мне стволом берёзы в глаз угодило. — Макси долго поморгала и поцеловала Ладу в уголок губы. Слёзы продолжали течь вдоль носа, расплывающийся мир в глазу приобретал очертания. — Думала, мозги вышибло. — Она нечаянно царапнула когтями багх-накх руку Лады. Рамси без крика, одними губами произнесла: «А-у».
— Прости. — Макс погладила царапинку на её руке. — Я люблю тебя, сестрёнка.
— Я тоже.
За спиной громко затрещали кусты, ветви затрясли листвой, будто неизвестный, не находя иного пути, продирался сквозь них, ломая под собой ногами павшие засохшие сучья.
Лада и Максим обернулись. Всё стихло.
— Наверное, Жека, — сказала Максим.
— Эй, девчонки! — Жизз шёл с другой стороны пляжа с охапкой хвороста. — Костерок разожжём.
— В такую жару? — спросила Макс. Она развязала шнурки на высоких ботинках, скинула и пошла к воде с мыслями — подобрать парео. Ступни утопали в прохладном песке, она оступилась, весело пискнув, загребла ладонью песок и швырнула за спину.
— Вон, под тенью деревьев разведём. — Жизз кивнул в сторону, где секунду назад что-то трещало в кустах. — Подальше от воды. — Он подошёл под свисающие кроны деревьев и бросил корявые, сухие ветви. — Загорать не буду… — Он взглянул на Максим вошедшую по колено в озеро. Она не рискнула заходить глубже в непрогретую воду, наклонилась и потянулась за туникой, гоня пальцами воду на себя. — Дать бы пендаль… по сексуальной заднице, — хохотнул он, — чтобы головкой нырнула. Сразу бы захотела пионерский костёр развести.
Снова в кустарниках кто-то ломал ветви. По стволу деревьев постучали и замолкли. Жизз, собираясь пойти за новой партией веток и брёвен, обернулся. Лада посмотрела на него и перевела взгляд на земляную каменистую дорожку, бежавшую по пригорку к мотоциклам. Под сводом высоких кустов и деревьев стоял бородатый, неопрятный мужчина, его руки сжимали серые потёртые пакеты, за спиной висел старый рюкзак, из прорванной дыры торчали: моток обожжённой проволоки, клюшка для гольфа, и, словно щупальца дохлого кальмара, свисали несколько антенн от военных раций. Завидев людей, он в нерешительности замер, переминаясь с ноги на ноги. Он посмотрел назад, как бы искав путь к отступлению, подался плечами вперёд, осматривая пляж справа, но там увидел парня, разложившегося на камне, и, не зная, как поступить, замер, боязливо не сводя глаз с широкоплечего парня и совсем юной девушки.
«Сколько от народа зла…»
Добрые люди, пожилая пара, которых он встретил в лесу — когда-то давно, очень давно, наверное, в прошлой жизни он знал их, но они не узнали — заставили взять хлеб — два кусочка ржаного, сколько у них было с собой, небольшой шматок
Максим, увязая ступнями в мокром песке, вышла на сухой берег, стрекоза села на её коленку и тут же, оставив, затрещала крылышками над гладью воды. Она проследила за ней, радуясь приходящему лету, и помахала пальцами, повязала шёлк на талии и закинула ладонью волосы назад, подняла голову. Её взгляд ударился о фигуру человека на тропе, остановившуюся в арке на пляж из густой, дикой зелени. Макс сузила глаза и двинулась медленными шагами, гнев из мыслей выплёскивался змеями горгоны.
— Уж! — крикнул Жиза. — Пойдём соберём дров на костёр! Я хоть и здоровый, но слабый. Или ты поможешь мне, малышка? — обратился он к подошедшей Максим. Но она его не слушала, прошла дальше ещё десяток шагов и остановилась. Грудь широко вздымалась, Максим задыхалась от негодования.
— Ты, — сказала Макс, сдерживая ярость в голосе. — Ты снова влезаешь в мою жизнь не спросив?
— Кто это? — спросил подошедший Жизз, обнял Макс за талию, оглядывая бородатого мужика с ног до головы, не зная, как реагировать: проявить жестокость и размозжить ему нос или выслушать поползновения с обеих сторон, а потом жестоко наказать — раздробить челюсть, чтобы не досаждал его девушке.
— Отстань. — Максим вернулась к сумочке, выбрасывая песок из-под пяток, подобрала с песка багх-накх и решительными шагами подошла к бездомному. — Видишь? — Она наглядно вытянула руку и надела металлические когти на пальцы. — Сейчас располосую твою немытую морду от виска до челюсти.
Бездомный часто моргал и молчал. Подошла Решка-Рамси и спросила, что случилось. Рэфа нехотя щелчком пальцев откинул окурок, поспешил к ним подойти. Если не для помощи — трусоват он для всяких неуместных разборок, — то хотя бы для толпы, показать силу во множестве.
— Так кто это? — переспросил Жека и подошёл вплотную к бездомному. — Так кто ты? — Он прикоснулся лбом к его лбу.
Бродяга смотрел прямо в глаза Жеки, ничего не предпринимая.
— Он что, в астрал выпал? — спросил Жизз, обернулся к девушкам и снова повернулся к неряшливому бородачу, помахал открытой ладонью перед его лицом.
— Он сегодня утром нам такое устроил… — Максим поправила волосы, цыкнув губами, сощурилась и прижала палец к виску от внезапной простреливающей боли. — Заявился, не стучась, своими грязными башмаками по ковру… — Она ткнула в лицо бездомного кулаком. — Предстал перед столом, где сидели гости, как призрак, и заявил, что это дом — его. Своим грязным видом опоганил пищу.
— Вот этот? — спросил Жизз, повернул набок шею до хруста, точно собирался выйти на поединок по боям без правил.
— Оставьте его, зачем себе день портить, — попросила Лада. Она нежно коснулась ладони Максим. — Он вроде пока никого не тронул.