Утраченное
Шрифт:
Нино трёт выпачканными углём пальцами лоб и оставляет на нём чёрные полосы. Я смеюсь, слюнявлю свой палец и вытираю ей лоб. Она тоже смеётся.
– Красиво? – спрашивает она тихо. Нино всегда говорит тихо.
– Очень! – говорю я.
– Жалко, что всё это всё равно испортится, рассыплется,… – вздыхает Нино.
– Почему испортится? Почему рассыплется? – огорчённо спрашиваю я.
– Ну, ветер, или кошка пробежит… И вообще, – отвечает Нино.
– А давай приклеим всё это на картонку, – предлагаю я.
Лицо Нино повеселело.
– Я сейчас, – шепнула она и побежала в дом.
Через минуту её папа вынес нам большую картонку и клей.
У меня даже ноги затекли, и спина ныла, и руки.
Но мы всё же перенесли всё на клей.
– Подсохнет, поставим дома картину эту, – сказал папа Нино, дядя Джумбер. В деревне все зовут его Джум, а его жену, конечно, просто Галей, чтобы не запоминать их имена целиком. А я зову его дядя Джумбер и маму Нино зову тётя Гиуле. Не понимаю, что тут сложного? Я вообще легко запоминаю слова, выражения, стихи и имена. Мама говорит, что это оттого, что я много читаю.
Глаза Нино радостные, и я радуюсь за неё.
Из дома выходит сестра Нино, Алико, и выносит нам печенья, которые сама только что испекла. Мы садимся на лавочку и с удовольствием грызём печенья. Я смотрю на ноги Нино, они все в красных точках. Значит, тоже бегала по полю.
_____________
ГЛАВА 3
Настал этот страшный для меня день. Я знала, сегодня будут резать свинью. Заколют сегодня ножом нашу свинку. Я с самого раннего детства езжу в деревню. Это не первый раз произойдёт в моей жизни. Но меня всё ещё приводит в ужас это событие.
С утра, как только мужчины стали собираться у нас во дворе, и дедушка достал и начал точить большой нож;… а свинка металась и жалобно хрюкала в своём закутке (они ведь всё чувствуют!), я знала, что не смогу этого вынести, убегу, как всегда.
И как только дедушка с двумя другими мужчинами двинулись к закутку, я сломя голову понеслась за дом, за огород, в самый дальний угол от места… «казни». Я присела на корточки в углу у забора, я уткнулась лицом в колени холодные как лёд от ужаса происходящего, я заткнула ушки изо всех сил… Но я всё равно слышала, как пронзительно визжала свинья. Сердце бешено колотилось во мне, и безумно хотелось побежать и спасти бедную свинку или хоть зарыдать что ли… Но я терпела, сидела там в углу и не плакала. Потому что это было бы… совсем уж смехотворно и даже нечестно с моей стороны. Ведь я знала и то, что как только свинья перестанет быть живой, я, как обычно, спокойно выйду из своего укрытия, спокойно пройду мимо тушки… И не только это. Я буду уплетать за обедом свиное мясо и обожжённые сырые свиные ушки с солью. Ммм. И для меня это уже не будет розовым живым, таким жалким для меня ещё час назад, поросёночком! Это будет… свининка. Вкусная, просто объедение. Так что плакать я себе не позволяла ещё и в прошлом году, а сейчас, став на год взрослее, уже и вовсе не позволю. Но уши по-прежнему затыкаю и даже глаза от страха зажмуриваю.
А Мэри, Мэри-то как рада! У неё ведь теперь тоже будет целый пир.
Ближе к вечеру мы все собираемся за столом, и помогавшие дедушке мужчины тоже. Я люблю такие застолья. Мне нравится наблюдать, как бабушка вежливо общается с другими людьми, угощает их и, как и нам, предлагает им всем добавки.
В конце, когда все уже наелись, мужчины только выпивают и, совсем понемножку, уже будто нехотя, закусывают каким-нибудь огурчиком. Мама начинает щелкать семечки, и я вместе с ней. Мама снимает шелуху, отщёлкивая её пальцами, а я – зубами. Мы с ней подмигиваем друг другу.
Это повторяется из года в год. Всё это.
_________________
ГЛАВА 4
Лето движется к закату. Мы идём с бабушкой от соседки, у которой брали молоко. День жаркий, солнце как сковороду накалило сухую землю. Я сняла сандалии и иду босиком. То осторожно ступаю по горячей земле тропинки, то перебегаю на более прохладную траву по краю дороги. Мне это нравится. Бабушка с улыбкой наблюдает за мной и только предупреждает, чтобы я не поранилась, не наколола ноги.
Мы подходим к магазину, и бабушка решает зайти, ей нужно что-то купить. Я захожу, не надевая обувь. Ах, какой холодный пол! Он покрыт коричневой плиткой, внутри магазина прохладно, особенно после уличной жары, и когда я становлюсь босыми ногами на плитку, от её холода у меня даже мурашки бегут по коже, снизу вверх, от стоп до затылка.
Бабушка купила сахар и бумажные салфетки… и мне очаровательного жёлтого барашка, сделанного из толстой проволоки, обмотанной шелковисто-курчавой нитью! У него и рожки такие, и всё тельце! Какой красивый барашек! Мне приятно до слёз. Особенно потому, что бабушка купила мне его просто так, я вовсе даже её об этом не просила.
Я говорю ей «спасибо» очень тихо, но зато много – много раз.
Придя домой, я поставила барашка на полочку возле своей кровати, чтобы всегда иметь возможность полюбоваться им или достать с той самой полочки и потрогать его шелковистые рожки и спинку…
Мне захотелось самой смастерить какую-нибудь игрушку, лучше, конечно, мягкую.
Бабуля дала мне кусочки искусственного меха: коричневые – от моей старой шубки, красные – это, наверное, от детской шапочки, и даже ярко-ярко жёлтые (не знаю, откуда у неё такие!)! И я стала придумывать, что бы я из них могла сделать.
Из жёлтых кусочков меха я попробовала сшить не то цыплёнка, не то утёнка, пришив ему красные меховые лапки. А из коричневого – какого-то странного медвежонка. Внутрь я набила плотно ваты, глазки вырезала из разноцветных лоскутков ткани и приклеила на клей. Мои зверята получились довольно необычными и, пожалуй, несколько… несуразными. Но мне они всё равно нравились, потому что я их сделала сама.
До самого вечера я, сидя во дворе на травке у старых верёвочных качелей, придумывала сценки для моих новых «друзей»: утёнка, мишки и барашка, и разыгрывала их с ними. Иногда мимо проходила бабушка, смотрела на то как я играю и улыбалась мне.
Вечером я показала свои игрушки дедушке и маме. Все похвалили меня за сделанных самостоятельно утёнка и мишку, хоть и пришлось сначала объяснить «кто это» взрослым. И я дала поиграть яркого утёночка брату, он тянул за ним свои пухленькие ручки, но, получив, быстро бросил, и я унесла всех игрушечных зверушек к себе на полочку. Скоро осень. Надо будет возвращаться в город, я возьму их с собой.
_________________
ГЛАВА 5
Под окном моей спаленки растёт дерево – яблоня, с большущими зелёными яблоками. Я просто обожаю эту яблоню, люблю её почти как живое существо. Я обязательно бегу к ней поздороваться, когда приезжаю в деревню, и прощаюсь с ней, когда уезжаю. Среди дня или вечером я иногда подхожу к ней и прислоняюсь щекой к шершавой коре. Мне кажется, дерево меня чувствует. Я глажу его ладонью. А когда мне отчего-то грустно или наоборот, очень радостно на душе, я обнимаю дерево крепко, двумя руками, как обняла бы человека, и даже прижимаюсь к нему всем телом, чтобы оно утишило мою грусть или чтоб поделиться радостью, чтоб оно впитало её в себя и тоже порадовалось.