Утраченный символ
Шрифт:
«Мои исследования целы. Все до единого».
Голографические носители со всеми данными, находившиеся в лаборатории, погибли в огне. Однако в Храмовом зале Питер признался Кэтрин, что втайне от нее делал резервные копии всех ноэтических материалов и хранил у себя в кабинете, в ЦТП СМ. «Ты же знаешь, я преклоняюсь перед тем, что ты делаешь, — объяснил он, — поэтому обеспечил себе возможность наблюдать за исследованиями, не отвлекая тебя от работы».
— Кэтрин! — прозвучал басовитый голос.
Она подняла взгляд.
У подножия
— Роберт!
Кэтрин кинулась обнимать друга.
— Я слышал радостную новость, — шепнул Лэнгдон. — Представляю, какой это для тебя груз с души.
— Не представляешь, — севшим от волнения голосом возразила Кэтрин.
Спасенные Питером материалы представляли настоящий переворот в науке — обширное собрание экспериментов, доказывающих, что человеческая мысль обладает реальной измеримой силой. Эксперименты Кэтрин наглядно демонстрировали результаты воздействия мысли на самые разные объекты — от кристаллов льда до генераторов случайных чисел и движения элементарных частиц. Несомненные и бесспорные, итоги исследования способны были переубедить скептиков и изменить массовое сознание в масштабах всего мира.
— Все изменится, Роберт, буквально все.
— Питер тоже в этом уверен.
Кэтрин оглянулась в поисках брата.
— В больнице, — пояснил Лэнгдон. — Еле уговорил сделать мне такое одолжение.
Кэтрин с облегчением вздохнула:
— Спасибо!
— А я обещал, что дождусь тебя здесь.
Кэтрин, кивнув, скользнула взглядом вдоль сияющего белизной обелиска в ночное небо.
— Он мне говорил, что повезет тебя сюда. И что-то насчет «Laus Deo»… В подробности вдаваться не стал.
Лэнгдон усмехнулся устало:
— Я и сам до конца не понимаю. — Он отыскал глазами верхушку монумента. — Твой брат мне сегодня много такого разъяснял, что до сих пор в голове не укладывается.
— Попробую угадать. Мистерии древности, наука и Святое Писание?
— В точку.
— Добро пожаловать в мою жизнь. — Кэтрин подмигнула. — Меня Питер посвятил давным-давно. Львиная доля моих исследований на этом строится.
— Сердцем я многое принимаю из того, что он говорил… — Лэнгдон покачал головой. — А вот умом…
Улыбнувшись, Кэтрин обняла его за талию.
— Знаешь, Роберт, пожалуй, в этом я могу тебе помочь.
В глубине Капитолия по пустынному коридору шагал Архитектор Уоррен Беллами.
«Последнее дело на сегодня», — думал он.
Оказавшись у себя в кабинете, он вытащил из недр письменного стола невероятно старый ключ. Черный, чугунный, длинный и тонкий, с давно истершейся маркировкой. Архитектор опустил ключ в карман и приготовился встречать гостей.
В Капитолий направлялись Роберт Лэнгдон и Кэтрин Соломон. Выполняя просьбу Питера Соломона, Беллами собирался предоставить им редчайшую возможность — увидеть воочию грандиозную тайну, которую хранит
Глава 133
Стараясь не смотреть на оставшийся далеко внизу пол Ротонды Капитолия, Роберт Лэнгдон мелкими шажками двигался по круговому мостику под самым куполом. Потом он все-таки скосил глаза на поручень ограждения. От высоты кружилась голова. Профессору с трудом верилось, что меньше десяти часов прошло с той секунды, как в центре этого круглого зала возникла рука Питера.
Где-то там внизу, в ста восьмидесяти футах от Лэнгдона, двигался к выходу из Ротонды Архитектор Капитолия — крошечная упрямая точка. Беллами проводил Кэтрин и Лэнгдона вверх, на балкон, и оставил одних, снабдив точными указаниями.
«От Питера».
Лэнгдон посмотрел на старый железный ключ, который ему вручил Беллами. Потом на узкую лестницу, уходящую с балкона… еще выше. «Господи, помоги». Узкие ступени, по словам Архитектора, вели к маленькой металлической двери, отпирающейся этим самым ключом.
По замыслу Питера Соломона Лэнгдон и Кэтрин непременно должны были увидеть то, что скрывалось за дверью. Разъяснять Питер ничего не стал, вместо этого строго наказав отпереть дверь в определенный час — не раньше и не позже.
«Ждать, чтобы открыть дверь? Зачем?»
Бросив очередной взгляд на часы, Лэнгдон тихо простонал.
Затем он опустил ключ в карман и посмотрел на противоположную половину балкона по ту сторону разверзшейся перед ним бездны. Кэтрин, бесстрашно устремившись вперед и, видимо, не испытывая страха высоты, успела уже пройти полкруга и с восхищением разглядывала «Апофеоз Вашингтона» кисти Брумиди, нависающий прямо у них над головами. С этого необычного обзорного пункта пятнадцатифутовые фигуры, украшающие пять тысяч квадратных футов купола, представали в мельчайших подробностях.
Повернувшись к Кэтрин спиной, Лэнгдон едва слышно прошептал, обращаясь к внешней стене здания:
— Кэтрин, к тебе взывает твоя совесть! Как ты могла бросить Роберта одного?
Кэтрин, очевидно, тоже знала о феноменальных акустических возможностях купола, потому что стена тут же отозвалась ее голосом:
— А нечего трусить. Надо было идти со мной. Дверь еще не скоро открывать, времени полно.
Лэнгдон, признав ее правоту, неохотно двинулся вдоль балкона, хватаясь руками за стену.
— Этот потолок — нечто невероятное, — восхитилась Кэтрин, выворачивая шею, чтобы охватить взглядом все великолепие «Апофеоза». — Только представить: мифические божества с учеными и изобретениями. Да еще в главном зале Капитолия…
Лэнгдон поднял глаза к громадным изображениям Франклина, Фултона и Морзе в окружении символов их научных открытий. Переливающаяся радуга увела за собой его взгляд к Джорджу Вашингтону, возносящемуся на облаке в небеса.
«Великое пророчество о превращении человека в бога».