Утраченный трон
Шрифт:
— Боги, — прошептал он, оглядывая себя. — Ты сделала меня женщиной!
— И довольно привлекательной к тому же, — заметил Краер, — если тебе нравятся бедра, как у коровы, и груди, как дыни. Иди ко мне, о восхитительная красотка моей меч…
Сараспер хладнокровно взял бесформенную кожаную шляпу, которая материализовалась у него на голове, и плавно надвинул ее на голову Краера, натянув ниже подбородка «девушки». Спутанные локоны торчали там и сям из-под полей, но лица новоявленной девицы не было видно.
— Он хочет сказать, что так лучше, но я твердо придерживаюсь иного мнения.
— Я в этом не уверен, — невозмутимо ответил ему Хоукрил. — Давай отложим на время этот вопрос, я его обдумаю, хорошо?
— А как тебя зовут, добрая матрона? — приветливо спросил все еще скрытый шапкой Краер, скрестив руки под откровенно отсутствующим бюстом.
Хоукрил выпрямился и с достоинством произнес:
— Зовите меня Вордра.
Настала очередь Сараспера согнуться пополам в приступе хохота, ему вторил из-под шляпы Краер. Эмбра удивленно подняла брови:
— Что такого ужасно смешного в имени Вордра?
— Вордра, — сообщил ей Сараспер, — была одной из самых породистых коров твоего отца. Давала очень много молока. — Он нахмурился. — Неужели он совсем никуда тебя не выпускал?
— О боги, это правда, — подтвердил Краер, выглядывая из-под потрепанной шляпы. — Я думал, ты знаешь.
Эмбра вздохнула и покачала головой.
— Прошу запомнить, господа: я делаю вид, что знаю гораздо больше, чем знаю на самом деле.
Краер поморщился.
— Хорошо сказано. Жаль, что подобное редко услышишь от тех, кого это в первую очередь касается.
— Кого, например? — Сараспер нахмурился и угрожающе подался вперед.
Краер протянул ему его шляпу.
— Нет-нет, целитель, никого из нас. Я имел в виду баронов и прочую шваль.
Эмбра покачала головой и улыбнулась.
— Мы проведем весь день, обмениваясь колкостями, — вопросила она у нависших над головой веток, — или все-таки договоримся о том, как друг друга называть, и на этом успокоимся?
— Ты права, — проворчал Хоукрил. — Пошли. — Он развел руки в стороны и стал теснить своих спутников к дороге.
Итак, отныне их компания состояла из Олима, его жены Вордры, их дочери Рендри и подруги Вордры Лассы. Последняя своим самым нежным голосом и высокомерным тоном, столь характерным для членов семьи Серебряное Древо, посоветовала Хоукрилу не произносить ни слова, если он только и умеет что рычать своим обычным басом, а Краеру — совсем не разговаривать, если он не хочет получить пинка в зад от Лассы.
Они все еще смеялись над этими словами, когда Олим заметил дорожный указатель и показал им. Квартирмейстер по-прежнему видел лучше их всех; он прищурился и объявил:
— Тарларнастар. Маленькая
— Там это не написано, — проворчала Вордра. — Оставь на время свои остроты, Кра… Рендри. Никогда не слыхала о Тарларнастаре.
— А я уверена, что местные жители ничего не слыхали о тебе, мама, — любезно заметила Рендри и быстро отскочила подальше.
— Я думал, ты собираешься дать ему пинка, — сказал Олим Лассе, которая улыбнулась в ответ, быстро шагнула вперед, и юная девушка вверх тормашками улетела в придорожную канаву.
Рендри поднялась, выплевывая головастиков и возмущаясь.
— Это совсем не смешно. — Ее замечание было тут же опровергнуто взрывами хохота трех ее спутников. — К тому же я не уверена, что почитающие Предвечного бродят по дорогам, галдя, словно пьяные девки, — мрачно прибавила она.
Эти слова были справедливы и несколько пригасили взрывы хохота, а когда Эмбра вдруг замерла, смех умолк окончательно. Она на секунду положила ладонь на руку Краера и предостерегающе взглянула на него. Через несколько мгновений та часть ее магии, которая позволяла им видеть их новые обличья, а не истинную наружность, начала слабеть.
Кем бы квартирмейстер ни любил притворяться, но глупцом он не был. Внезапная тревога могла быть вызвана только магией, которую почувствовала Эмбра. И так как сейчас их не преследовали ни огонь, ни летающий меч, ни пляшущие кости, следовательно, то была магия наблюдения. За ними следили. Краер обернулся и отпрянул назад, к Сарасперу. Он теперь видел своих спутников в их истинном виде, а это означало, что Эмбра перестала колдовать и теперь доверяет наложенным на них чарам, благодаря которым весь мир видит их в новом облике.
— Тебе еще больно, отец? — спросил Краер, насупившись так, как это свойственно юным девушкам. — Я слышала твой стон.
Сараспер на секунду встретился взглядом с Краером и ответил:
— Да, девочка, ты права, как всегда. Предвечный не избавил меня от боли.
И он двинулся дальше, уже заметно хромая.
— Но на меня очень благотворно действует наш общий смех, — прохрипел он. — Давайте поторопимся, так как, возможно, в этом Тарларнастаре меня ждет исцеление или какой-нибудь знак от нашего Отца.
Краер закатил глаза, давая Сарасперу понять, что тот слишком хорошо играет свою роль набожного паломника. Вживаясь в образ девушки, коротышка немного забежал вперед, посмотрел вдаль и со вздохом вернулся, пиная ногой камешки.
— Я не вижу башен, отец, — сказала девушка. — Только хижины.
— А ты можешь увидеть все с первого взгляда? — сурово спросила Вордра. — Не отставай от нас, детка, и мы войдем в эту деревню вместе. Может статься, надежду, помощь и даже спасение души можно найти не только в башнях.