Утренняя луна
Шрифт:
Джекка слышала историю о том, как одна из старейших жительниц городка, некая мисс Эди, много лет посвятила борьбе и в конце концов выиграла. Город продолжал жить. Но проблема заключалась в том, что, пока суд да дело, дикая природа — в основном леса — окружила город, отрезав его от всего мира, и он стал, во всяком случае, по мнению Джекки, слишком изолированным от внешнего мира.
Из-за этой борьбы, отнявшей очень много сил, семейства, веками жившие в Эдилине, теперь владели землей в месте, которое, в сущности, было государственным лесным
Джекка ехала по Олдридж-роуд, и ей казалось, что на этой улице не может быть никаких жилых домов. Во всяком случае, домов с водопроводом и канализацией. Однако Ким говорила, что там стоят два дома. Первый — это Олдридж-Хаус, резиденция местного доктора. Он, конечно же, был кузеном Ким, и она клялась, что Джекка встречалась с ним во время своего первого визита в Эдилин, хотя Джекка его не помнила. Последним на Олдридж-роуд был дом миссис Уингейт.
— Это новый дом, — сказала Ким по телефону, когда Джекка позвонила ей перед отъездом. — Он был построен в 1926 году покойным отчимом Оливии Уингейт, приехавшим сюда из Чикаго.
— Новые люди?
— Ну да, — серьезно ответила Ким. — Если они осели в Эдилине после Войны за независимость, они… — Она сделала паузу.
— Новички! — выпалили подруги хором и засмеялись.
— Не знаю, как ты это терпишь, — сказала Джекка. — Мой отец любит повторять, что его дед открыл магазин скобяных товаров в 1918 году. Поэтому он искренне уверен, что у нашего семейного предприятия долгая и славная история, но у вас…
— Да, я знаю, — сказала Ким. — Мы здесь все немного отстали от жизни, но… на прошлой неделе у нас появился первый факс.
— Шутишь! — воскликнула Джекка.
— Да, шучу. Так когда ты приезжаешь?
— Послезавтра. Полагаю, буду у вас около часу дня.
— Превосходно! Значит, обедаем вместе.
— Договорились.
Когда Джекке сказали, что она свободна на все лето, она была в шоке. Ее начальница решила отправиться в путешествие по Европе со своим новым мужем и закрыть на это время галерею. Джекке оставляли основное жалованье, но она лишалась комиссионных и бонусов. Впрочем, даже получая только зарплату, три месяца можно было прожить, если экономить, конечно. Кроме того, она сумела сдать на это время свою квартирку в Грамерси-парке — нанимателем стала кузина ее невестки. Это ощутимо увеличило ее доходы.
Узнав потрясающую новость, Джекка сразу позвонила Ким и сказала, что получила неожиданный отпуск на три летних месяца, который начинается через две недели.
— Что ты намерена делать? — спросила Ким.
— Не знаю. Боюсь сказать отцу. Он потребует, чтобы я приехала домой и поработала в магазине.
— А он познакомит тебя с подходящими молодыми людьми с поясами для инструментов?
— Об этом я не думала. Знаешь, а я, пожалуй, все-таки позвоню папе. Помнишь, я рассказывала о парне, с которым лишилась невинности? Он обычно ходил без рубашки, только в джинсах и тяжелых ботинках. Возможно, я могла бы…
— Приезжай сюда, — сказала Ким.
— Ты
— Да, приезжай сюда и пиши. Красками. Или карандашом. Или сваривай стальные болванки. Короче, занимайся чем хочешь. Только приезжай в Эдилин на все лето.
Джекка понимала, что такой серьезный поступок надо как следует обдумать. Но она никогда не мешкала, принимая решения.
— Да, — сказала она, — пожалуй, я так и сделаю.
Ким сначала издала восторженный вопль, потом сказала:
— Не волнуйся, я обо всем позабочусь. Так, надо поговорить с миссис Уингейт…
— Почему с ней надо поговорить, кем бы она ни была?
— У нее большой дом, и я слышала, что часть его она сдает. Я немедленно отправлюсь в ее магазин и договорюсь. Все, я побежала. Перезвоню.
Джекка отключила телефон и заулыбалась. Подруга умела развивать бурную деятельность, и можно было не сомневаться, что она не упустит ни одной мелочи.
Вечером того же дня Ким позвонила и сообщила, что все устроила.
— Понимаешь, оказывается, у миссис Уингейт есть три квартиры. То есть это не совсем квартиры, скорее меблированные комнаты, поскольку в них нет кухни, но, как бы то ни было, одна из них теперь твоя.
В ее голосе звучало такое торжество, словно она выдержала сражение с парой-тройкой драконов.
— Было трудно договориться? — спросила Джекка, понимая, что Ким умирает от желания рассказать все в мельчайших подробностях.
— Ужасно, но мне на помощь пришел кузен Трис.
— Трис? — недоуменно переспросила Джекка, тщетно стараясь вспомнить, кто это.
— Он местный доктор и живет по соседству с миссис Уингейт. Я тебе много о нем рассказывала, и вы познакомились, когда ты в первый раз приехала в Эдилин.
— Мне надо увидеть его, чтобы вспомнить, — сказала Джекка. — А что он сказал, чтобы уговорить ее?
— Миссис Уингейт для него как вторая мать, он имеет на нее большое влияние. Кстати, она собиралась сдать комнату мужчине восьмидесяти двух лет. Трис сказал, что ей придется подавать ему завтрак в постель.
— Ты хочешь сказать, что я не получу завтраков? Никаких подносов с теплыми булочками и домашним мармеладом?
— Никаких. Зато ты сможешь пользоваться кухней.
— Это хорошо. Ты же знаешь, какая из меня кухарка.
— Неужели ты до сих пор всем блюдам предпочитаешь чипсы? — удивилась Ким.
— Не забывай, я живу в Нью-Йорке. И мои пристрастия в еде несколько изменились. Теперь моя любимая еда — рогалики.
Джекка ехала по Олдридж-роуд и улыбалась приятным воспоминаниям. Слева от себя за деревьями она увидела дом. Он был довольно далеко от дороги, и перед ним голубел водоем. В начале подъездной дороги была установлена вывеска: «Доктор Тристан Олдридж».
Она остановилась и еще раз проверила свои записи, сделанные под диктовку Ким. «Проедешь мимо дома Триса до конца улицы и увидишь дом миссис Уингейт. Припаркуйся у входа, и там я тебя встречу».