Утренняя луна
Шрифт:
Джекка провалилась в тревожный сон и проснулась, лишь когда сработала сигнализация, которую сразу выключили.
— Джекка, — проговорил кто-то негромко. — Я надеялся, что это вы. Охранная компания сообщила, что в помещении появился посторонний.
Было очень трудно очнуться от сна, но голос принадлежал человеку, которого нельзя было проигнорировать. Она села на скамейке и взглянула, щурясь, на стоявшего перед ней Гаррика Престона, отца Андреа. Он был очень высоким — почти метр девяносто. С ним были секретарша, тоже высокая и очень красивая молодая женщина —
— Извините, — пробормотала Джекка и попыталась встать. Долгая поездка, жесткая скамья и душевная травма явно не прошли для нее даром.
Мистер Престон пристально смотрел на нее. Андреа говорила, что, насколько ей известно, ее отец ни разу в жизни не улыбался. Он недавно развелся с четвертой женой и теперь, по словам Андреа, находился в поисках пятой — помоложе.
— Красные глаза, сон на жесткой скамье, — сказал мистер Престон. — Разрыв с бойфрендом?
— Да, — сказала Джекка, чувствуя, что к глазам подступили слезы. Она еще до конца не осознала, что произошло в ее жизни. Ей не верилось, что Тристан вот-вот не войдет в дверь.
Мистер Престон заметил слезы и отвернулся.
— Как насчет кое-какой работы, которая поможет отвлечься?
— С радостью.
— Моя дочь хочет, чтобы я купил ей дом в… — Он взглянул на секретаршу.
— В Тоскане, — подсказала она.
— Да. — Мистер Престон вздохнул. — Андреа читала книгу, видела кино, ну или слышала от кого-то об этом месте. В общем, она хочет поселиться там с парнем, за которого вышла замуж. Так что я могу продать эту галерею, или вы, Джекка, будете ею управлять. Какой вариант вас больше устраивает?
— Управлять, — сказала она, впрочем, уверенности в ее голосе не было.
Мистер Престон снова посмотрел на нее.
— Вы сделали какие-нибудь рисунки, пока были в… там, где вы были? — Он кивнул на чемоданчик, который она притащила из машины.
— Да, но немного. Я была занята другими делами. — Она не стала рассказывать о рекламной кампании Ким и дизайне детской одежды. Ему не интересны ее проблемы.
— Развесьте свои картины, — велел он и направился к двери. Потом повернул голову к секретарше: — Позвоните Босуэллу, пусть привезет контракты.
Телохранитель открыл дверь перед боссом, который на пороге остановился и сказал:
— Добро пожаловать домой, Джекка. — С этими словами он вышел. Свита последовала за ним.
Джекка опустилась на скамью.
— Одна дверь закрывается, другая открывается, — громко сказала она, борясь с желанием упасть на скамью и разрыдаться.
Но она не могла себе позволить поддаваться эмоциям. Она бросилась в объятия Тристана с открытыми глазами, с самого начала говорила ему и себе, что это ненадолго, предупреждала, что в конце лета уедет. Он ответил, что справится с болью. В своей наивности Джекка не подумала, сможет ли справиться с болью она.
Она порылась в сумке в поисках телефона. Интересно, сколько сообщений оставил Трис? И отец? Извинится ли отец за то, что устроил заговор за ее спиной?
Увидев, что для нее нет ни одного
Джекка долго сидела на скамье, глядя прямо перед собой, не в силах понять, что все это значит. В это время зазвонил телефон галереи. Мистер Босуэлл, юрист мистера Престона, сообщил, что собирается прийти с контрактами:
— И надо подумать о квартире, которой вы сможете пользоваться, пока ваша занята. — Чуть поколебавшись, юрист добавил: — Вообще-то, думаю, вы можете забыть о вашей старой квартире. Мы подберем вам что-нибудь в Престон-билдинг. Имейте в виду, ваша зарплата существенно увеличится.
— Хорошо, — сказала она, не чувствуя никакой радости.
Мистер Босуэлл вежливо произнес:
— Я слышал, у вас был тяжелый разрыв.
Джекка не смогла ответить. Попытайся она произнести хотя бы звук, дело бы кончилось истерикой. Она не могла поверить, что Трис даже не позвонил.
— Как вы смотрите на то, чтобы с головой уйти в работу? Это позволит не думать ни о чем другом.
— Полагаю, это как раз то, что мне необходимо.
— Очень хорошо. Я поручу кому-нибудь обзвонить художников и сказать, что галерея открывается. Они завалят вас душераздирающими историями о том, какой жалкой стала их жизнь после того, как вы закрыли галерею.
Джекка даже не стала говорить о том, что галерею закрыла не она.
— Вы в плохой форме, — констатировал мистер Босуэлл. — Мне нужно закончить кое-какую бумажную работу, а потом я приеду и отвезу вас на ленч. И знаете что, Джекка?
— Да?
— От разбитого сердца обычно не умирают. Это только кажется, что жизнь закончилась.
— Полагаю, у меня будет возможность в этом убедиться, — ответила она и положила трубку.
Мистер Босуэлл оказался прав. Не прошло и получаса, как в галерею явились три художника, нагруженные своими работами. Как и сказал мистер Босуэлл, они обвинили Джекку в закрытии галереи.
— Вы могли бы поговорить с Андреа, — заныли они, — и хотя бы попытаться ее переубедить.
Сначала Джекка терпеливо объясняла, что ей тоже нужно время для творчества, но после третьего обвинения отказалась от защиты.
— Вы правы, — усмехнулась она. — Во всем виновата я, эгоистка до мозга костей. Итак, что вы хотите мне показать?
Ровно в час приехал мистер Босуэлл с молодой женщиной, только что из колледжа, имеющей степень по изобразительному искусству.
— Это ваша помощница, — сообщил он. — Вы ей можете полностью доверять. — С этими словами он вывел Джекку из галереи.
Они поели в маленьком итальянском ресторанчике. Мистер Босуэлл не дал Джекке ни одного шанса подумать о своих неприятностях, развлекая рассказами о выходках Андреа.
У Джекки не было настроения смеяться. Она слушала, но каждые несколько минут украдкой проверяла телефон — никаких сообщений не поступило.
После ленча она вернулась в галерею. Ей сказали, что молодую женщину зовут Делла, и больше она вопросов не задавала. Всю вторую половину дня они развешивали картины и расставляли небольшие статуэтки.