Утро генеральской казни
Шрифт:
– Это все вещи вполне предсказуемые, – Андрей шелестел бумагами в папках. – Что-нибудь необычное есть? То, что может навести на размышления, дать зацепку?
– Должна тебя разочаровать, – широко улыбнулась Маша. – Герр Бирхоф придерживается традиционной сексуальной ориентации.
– Это я успел заметить. А если серьезно?
– «Дас Хаус» сделал подборку типовых проектов под застройку полигона в гарнизоне Первомайский. Мало того, что все это дорогие особняки, коттеджи с максимальным набором удобств, но большинство из них – это проекты финских архитекторов, сделанные еще в довоенные годы. Знаменитая
– Немного знаком. Отделка из натурального дерева, волнистые потолки из пихты, металлические колонны, обклеенные берестой… Очень стильно.
– Может, это всего лишь совпадения, архитектурные пристрастия архитекторов из «Дас Хаус». Но не забывай, что Карелия до войны была частью Финляндии, и практически все население было депортировано после советско-финской войны. Не знаю, какая тут связь, но она наверняка есть.
Ларин задумался:
– Вообще-то было бы логичным и даже справедливым возводить финскую архитектуру на исторически финской земле. Но во-первых, сейчас это Россия. И такое как минимум непатриотично. А во-вторых, не могу себе представить, чтобы люди типа Рубинова догадывались о существовании финской архитектурной школы первой трети прошлого века. И вообще, на кой черт понадобилось привлекать немцев строить дорогущие дома с несколькими санузлами? Да наш бездомный офицер и полуторке в хрущевке будет рад.
– Не знаю, – ответила Маша. – Все это тебе и предстоит выяснить. А теперь, поскольку до Выборга осталось совсем немного времени, мы с тобой сделаем следующее. Давай-ка сюда свою правую руку.
– И что будет? Погадать хочешь? – Ларин положил руку ладонью кверху.
– Заторможенный ты сегодня, Андрей. Простых вещей не догоняешь. Дугин распорядился на правую руку тебе гипс положить и забинтовать.
– Зачем?
– Ты подписывать так, как Бирхоф подписывался, умеешь?
– Не умею. Резонное решение.
– К тому же в гипс мы тебе закатаем и микрофон, и миниатюрную видеокамеру. Так что все подробности твоего общения с генералами окажутся надежно запечатлены. Гипс наложим небольшой – до локтя, так что в движениях стеснен не будешь… – Маша уже разматывала бинты, наливала в мисочку минералку, чтобы замочить их.
– Скажи честно, это идея Дугина или твоя?
– Моя. Но он ее одобрил.
– Вот за это вам большое спасибо. Со сломанной рукой у меня будет благовидный предлог уклоняться от всяческих посиделок в бане и плавания с голыми проститутками в бассейне. К чему, судя по ориентировке, предрасположены как и Рубинов, так и Васьков.
– Андрей, у нас с тобой будет мало времени. А ты должен успеть стать для генералов своим в доску.
– Почему это у нас с тобой мало времени?
– А ты думал, я только курьер? Появилась паспорт тебе доставить? Я тоже еду в Первомайский – в качестве журналистки, аккредитованной при Министерстве обороны. Цель редакционного задания – писать о бытовых проблемах российских военнослужащих, о реализации жилищной программы для них.
– Легальное прикрытие для встреч с офицерами гарнизона, для откровенных разговоров с ними… Что ж, недурно, – отозвался Ларин.
– Я тоже так думаю. Только учти – появимся мы в гарнизоне с разбежкой во времени. Мы абсолютно с тобой незнакомы.
– Нужно же нам как-то
– Познакомимся прямо на месте. Можешь даже «влюбиться» в меня для отвода глаз.
– Посмотрим по обстановке.
– Теперь самая большая странность. На жизни генерала Рубинова и Васькова кто-то покушался. Вот первоначальная версия расследования авиакатастрофы, – Маша подала Андрею листок, вложенный в пластиковый файл. – Но почему-то Рубинов всячески отрицал версию терроризма и настоял-таки на технической неисправности. Думаю, ему есть что скрывать.
– Не сомневаюсь.
Встречали Ларина – а вернее, Курта Бирхофа, за которого он себя выдавал, – по полной программе, только духового оркестра не хватало. На перроне стоял сержант с табличкой, на которой аккуратно черным по белому латинскими буквами была выведена фамилия немца.
Маша незаметно проскользнула около него и смешалась с толпой пассажиров. А вот Андрей подошел. Сержант, как оказалось, даже сносно говорил по-немецки и имел неоконченное высшее образование. Генерал Васьков специально отыскал его в части.
Для транспортировки строительного менеджера к вокзалу подогнали целый кортеж: две генеральские «Волги» и командирский «УАЗ», исполнявший роль машины сопровождения. Больше всего генерала Рубинова тронуло то, что руководство «Дас Хаус» прислало русскоговорящего менеджера.
Сидя в «Волге» рядом с Рубиновым, Ларин слушал бестолковую генеральскую болтовню о том, что, мол, теперь Германия и Россия никакие не враги, а очень даже дружат: «Вот и премьер наш тоже без словаря и переводчика по-немецки говорит». Короче, Рубинов вел себя так, словно на политинформации перед личным составом. Андрей изобразил из себя крайне уставшего человека – мол, вздремнуть бы с дороги не помешало. На самом же деле ему нужно было остаться в одиночестве, чтобы поподробнее просмотреть документы настоящего Бирхофа, которые он привез в Россию. В поезде на это элементарно не хватило времени.
Чувствовалось, что Рубинов готов с немца пылинки сдувать. Даже поинтересовался, что у Ларина с рукой, и посочувствовал – мол, и у него два года тому назад был перелом, тоже в гипсе ходил. Поселили Андрея в гостевом домике, возведенном на краю полигона. Домик этот напоминал сельскую усадьбу для экотуристов. Короче, этакая просторная изба со всеми удобствами цивилизации: спутниковая тарелка, горячая вода, санузел, в спальне огромная двуспальная кровать – сексодром. Во дворе, как водится, банька с выходом к озеру, навес и обложенное камнями кострище. Для поездок имелся японский квадроцикл. А в сарае для зимнего времени была припасена парочка японских же снегоходов. Все, что требовалось для хорошей рыбалки и охоты, тоже можно было отыскать в доме.
Прислуга состояла из четырех человек. Двое солдат-срочников, в чью обязанность входило подметать двор, разжигать костры с мангалами, топить камин. Повар-кавказец, опять-таки из срочников. И горничная – развратного вида девица – идеал красоты в представлении недалекого военного: широкие мясистые бедра, сиськи, выпирающие из тесной блузки, пухлые чувственные губы, румяные щеки и соломенного цвета коса, доходящая до середины спины. Было понятно, что если ее расплести, то волосы достанут и до ягодиц.