Утро генеральской казни

Казанцев Кирилл

– А тогда можно почистить морковку и принести ее? Вот такую, – попросил Ларин, показывая пальцами, какого размера должна быть морковка. – Будем считать, что я заказал салат. Не удивляйтесь. У меня странность такая. Я люблю запивать водку морковным соком. Удивительное сочетание.

– Охотно верю… Что ж, чищеную морковку – это можно. Ну, и, наверное, все же двести граммов водки?

Ларин удивленно вскинул брови:

– Хватит и ста.

– Все так говорят, а потом все равно заказывают еще одну «сотку».

– И рассчитайте, пожалуйста, сразу, – предложил Андрей.

Он всегда так делал, когда

приходилось вести объект в ресторане или кафе – это давало возможность, во-первых, избавиться от ненавязчивого внимания обслуги, а во-вторых, позволяло уйти в любой момент.

Немец сделал свой заказ. Когда же перед ним поставили графинчик с виски, чашечку со льдом и тарелку с порезанными фруктами, поманил официанта пальцем, что-то прошептал ему на ухо и положил на стол купюру. Официант понимающе и угодливо кивнул, ладонью сдвинул деньги в кармашек фартука, а потом уже за стойкой принялся названивать кому-то по мобильнику. В обычной обстановке Ларин, возможно, и расслышал бы просьбу немца и телефонный разговор официанта. Но мчащийся по рельсам поезд гремел. Андрей потихоньку грыз морковку и пил кофе, к водке не притрагивался. Заказал ее лишь для того, чтобы не бросилось в глаза, что в ресторан он отправился лишь с целью не упустить из виду Бирхофа.

Курт неторопливо цедил спиртное, явно ждал. Вскоре стало понятно кого. В ресторан впорхнула миловидная девушка в короткой юбке. Одета и накрашена она была настолько вульгарно, что у Ларина и сомнений не возникло в ее профессии – проститутка. Об этом же свидетельствовал и ее взгляд, с виду соблазнительный и томный, но на самом деле циничный.

Девица, игриво покачивая бедрами, подошла к столику Курта и оперлась на столешницу ладонями, продемонстрировав накладные ногти, украшенные золотистыми блестками. Потом склонила голову к плечу и неторопливо облизала губы острым язычком.

Бирхоф молча рассматривал ее, а затем указал рукой на диван по другую сторону столика. Официант тут же принес девушке высокий стакан с коктейлем. На краю стакана белели крупинки сахара, желтел ломтик апельсина. Девушка сразу же припала к пластиковой трубке, испачкав ее помадой.

– Вы по-русски говорите? – осведомилась она.

– Естественно, и не только говорю.

– Вау. – Проститутка хихикнула.

Андрей про себя выругался. Время шло, а чертов немец теперь когда еще окажется в одиночестве? Но делать было нечего. Оставалось только ждать подходящего момента.

Андрей видел, как проститутка, сбросив туфлю, босой ногой забирается немцу под штанину, как тот криво ухмыляется, манит ее к себе пальцем и что-то шепчет на ухо.

Надеюсь, у него все в порядке со здоровьем. И он не за тем вызвал проститутку, чтобы коротать с ней время в вагоне-ресторане. Девчушка-то и трех грамотных фраз связать не может. Все «вау» да «упс». А он мужик неглупый, по глазам видно.

Проститутка чуть заметно кивнула официанту и, прихватив стакан с коктейлем, поднялась из-за стола. Немец, чуть пошатываясь, пошел за ней следом, придерживая ладонью за талию. В другой руке он держал низкий стеклянный бокал с темным спиртным, в котором, серебрясь, переливался кубик льда.

– А вы кем работаете? – проворковала девица своему спутнику, когда миновала Ларина.

– Строительным менеджером.

– Как прикольно…

Парочка

исчезла за дверью ресторана. Андрей неторопливо, делая вид, что это никак не связано с уходом немца, поднялся из-за стола, изобразил, будто вытаскивает из кармана несуществующую сигарету, и вышел в тамбур.

Сквозь стекла перехода он увидел, как Курт и девица задержались. Немец лапал проститутку, задирая ее и без того короткую юбку. Та смеялась и пыталась его образумить – мол, успеется, уединимся, и все будет по полной программе.

«Нетерпеливый. На сексуального гиганта не похож. Значит, все быстро и кончится. Скорей бы уж», – подумал Ларин, открывая дверь.

Теперь он особо не спешил, уже не боясь потерять Бирхофа из виду. Ведь тому некуда было идти, кроме как в свое купе.

Немец открыл дверь, пропустил проститутку вперед и, буквально подталкивая ее животом, зашел внутрь. Лязгнула защелка.

Андрей приоткрыл свое купе и встал в коридоре, глядя в черное, словно залитое битумом, стекло. Вагон раскачивался, грохотал, несся сквозь ночь. Где-то негромко плакал грудной ребенок, и мать его успокаивала. За дверью сопел и постанывал немец, а девица с неискренней чувственностью имитировала возбуждение негромкими вскриками.

Андрей ждал и слушал.

– Ну, вот, и мне еще придется изображать помощника этого человека… Не думаю, что генерал-лейтенант Рубинов со своим дружком Васьковым окажутся пристойнее его. И для пущей убедительности придется участвовать в их оргиях с попойками и бабами… Однако сам виноват. Предлагал же сперва мне Дугин и другие варианты внедрения, – бурчал себе под нос Андрей. – Ну, вот. Дело подошло к развязке…

Вроде бы все звуки свидетельствовали об этом. Курт довольно замычал, а потом почему-то совсем затих. Слышался лишь невнятный шорох одежды.

– Одевается. Сейчас выйдет, – решил Ларин. – Ну, а потом… – и он взвесил в руке тугую полуторалитровую бутыль с газированной минералкой.

Однако сегодня явно что-то не заладилось у Андрея. Хлопнула дверь в тамбуре, и в коридор вошли двое: один – долговязый с унылым лицом, второй – коренастый с рожей типичного уголовника. Даже фикса из желтого металла поблескивала все время в открытом рту. И у одного, и у другого руки густо покрывала паутина тюремных татуировок.

Ларин посторонился, желая, чтобы эти двое быстрее миновали его. Но тут случилась заминка. Коренастый уголовник смерил Андрея взглядом, явно желая, чтобы он вернулся к себе в купе. Ларин, естественно, сделал вид, что не понимает этого взгляда. Братки переглянулись. Долговязый пожал плечами, что-то вроде: пусть фраер стоит, не связывайся. Коренастый слегка прикрыл рот и занес согнутые пальцы над дверью купе Курта, чтобы постучать.

– Мужики, – абсолютно миролюбиво проговорил Андрей. – Вы дверью ошиблись, в этом купе мой приятель едет, и с вами он незнаком.

Коренастый так и не постучал, опустил руку. Еще раз смерил Ларина взглядом.

– Дядя, иди отсюда, пока тебя по-хорошему просят. И не лезь в чужие дела.

«Сутенеры, – уже окончательно убедился Андрей, – только их мне не хватало».

– Мужики, вы дверью ошиблись, – повторил Ларин. – Это точно.

– Мужики – на зоне вкалывают, – с типично уголовными интонациями проговорил коренастый. – Свалил, фраер, и быстро.