Утро генеральской казни
Шрифт:
Андрей посчитал бестактным интересоваться, к кому Дугин приехал, кому предназначен букет. Раз руководитель тайной организации по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти решил взять его, Ларина, в спутники на кладбище, то в этом есть какой-то смысл.
Новые железобетонные ворота выглядели внушительно: мощная арка, увенчанная двумя скульптурами скорбящих женщин и православным позолоченным крестом. Дугин шел, торжественно держа в руках букет, и по тому, как он осматривался, было понятно, что попал на недавно открывшееся кладбище впервые. Увиденное впечатляло и Ларина. Огромное пространство, на котором могло разместиться с два
– Нам сюда, – сверившись с указателем сектора, проговорил Дугин и сошел с асфальтированного проезда.
Под ногами зачавкала раскисшая от недавних дождей жирная глина.
– Да уж, в такой земле не каждый согласится лежать, – проговорил Андрей.
– У покойников согласия редко спрашивают, – ухмыльнулся Дугин. – Да и зачем под кладбище хорошую песчаную землю отводить? Мне лично все равно, что с моим телом после смерти случится: песок ли желтенький, глина, или сожгут его в пепел да развеют по ветру. Главное, чтобы живым поменьше хлопот своим уходом доставить.
Дугин миновал ряд недавних могил, присматриваясь к фотографическим портретам в траурных рамках, словно выбирал, где остановиться.
– Ну, вот мы и на месте, – Павел Игнатьевич стоял возле могилы с немного запыленными венками.
Ларин смотрел на фотографию какой-то бабушки в клетчатом платке. Ее имя, фамилия и годы жизни абсолютно ничего ему не говорили. Ну, прожил человек почти девяносто лет, наверняка всякого повидала на своем веку старая женщина. Но он-то, Андрей, здесь при чем? Почему оказался в одной компании с Дугиным у ее могилы?
Павел Игнатьевич положил цветы на могильный холмик, скомканной газетой протер некрашеную деревянную лавочку и предложил:
– Садись, Андрей.
– Вы ее знали? – спросил Ларин, присаживаясь.
– Никогда в жизни не пересекались. Хотя, наверное, старушка была неплохим человеком. Взгляд-то у нее на фотографии добрый. Или специалист в «Фотошопе» постарался? Надеюсь, Ольга Петровна не в обиде на то, что мы, абсолютно незнакомые ей люди, пришли на место ее упокоения и даже цветы принесли.
– Ничего не понимаю, – честно признался Ларин, осматриваясь по сторонам.
Народу на кладбище было совсем немного – с десяток человек. Кто-то наводил порядок на могиле, кто-то вместе с представителем администрации кладбища осматривал предложенный участок.
– На могилу не смотри. Просто здесь лавочка стоит, – подсказал Дугин. – Думай, Андрей, думай.
Подсказка дала пищу для размышлений. Теперь Ларин уже другими глазами вглядывался в ряды могил. Наконец его взгляд зацепился и остановился на свежевыкопанной яме неподалеку. Место наверняка было подготовлено для сегодняшних похорон. Возле ямы лежали дощатые щиты, чтобы участники погребальной процессии не испачкали обувь раскисшей глиной. В куче комковатой земли торчали две лопаты с отполированными от частого употребления черенками. Место на
Дугин расстегнул нагрудный карман куртки и извлек из него плоскую фляжку из нержавейки.
– Это так, для маскировки. Пусто там, – пояснил Павел Игнатьевич. – За рулем я никогда не пью. А ты козырек своей бейсболки пониже опусти, тебе сильно светиться не стоит, – произнес он, когда в воротах кладбища показался угловатый «пазик» с военными номерами.
Следом за ним уже втягивался небольшой военный духовой оркестр. Трубы поблескивали на солнце. Кладбищенский воздух завибрировал от звуков военного марша. За оркестрантами медленно двигалась вереница черных машин и почетный караул с автоматами.
– Не ниже полковника хоронят, – определил Ларин. – Почетный караул с салютом только от этого звания и положен.
– Правильно, Андрей, мыслишь. Именно полковника. И фамилия его – Павлов. О нем я тебе уже рассказывал. Обидно получилось. Он уже почти все документы собрал. Я не сомневаюсь, что его убили намеренно и никакого несчастного случая не было. Был бы он жив, я тебя не потревожил бы. Мои люди к нему давно присматривались. Через месяц, второй я собирался предложить ему вступить в нашу организацию. Но нас опередили. Абсолютно все собранное им бесследно исчезло, и рассказать он уже ничего не сможет. А человеком Павлов был осторожным, никого в свои тайны не посвящал.
Автобус остановился. Солдаты в камуфляже перенесли гроб из автобуса и водрузили его на подставку рядом с могилой, сняли крышку. Павлов лежал бледный, в парадной форме. Немолодая женщина в черном вложила ему в сложенные на груди руки выпавшую иконку.
– А вот и те, кто нас интересует. Смотри внимательно. По легенде, ты должен знать их в лицо по фотографиям.
– Какая легенда? Вы о ней мне пока ничего не говорили.
– Всему свое время, Андрей. Вот самый главный фигурант – генерал-лейтенант Рубинов Анатолий Никодимович.
– С синеватыми мешками под глазами и лицом скрытого алкоголика?
– Он самый. Только почему – скрытого? Залить за воротник он умеет, как всякий военный. В армии без этого никак – ни начальство доверять не будет, ни подчиненные уважать. А рядом с ним увивается холуй с погонами подполковника. Это Слижевский, его помощник. Не исключаю, что это он устранил Павлова. Может, и не лично, но убийство организовал, это точно. Возможно, был задействован кто-то из «Летучего эскадрона», о котором я тебе как-то говорил.
– Тайное подразделение Министерства обороны, созданное из бывших спецназовцев, для грязных дел? Значит, это он изъял весь компромат?
– Похоже на то, что не только изъял, но и копии себе оставил. Так, на всякий случай. Ты же знаешь логику холуев – служат своему хозяину до тех пор, пока он в силе, и всякие секреты, попавшие к ним в руки, приберегают для шантажа. Завтра Рубинов вылетает в Выборг, чтобы отправиться к своему приятелю – еще по Суворовскому училищу – генерал-майору Васькову. Что именно они замыслили, честно говоря, я понятия не имею. Но афера готовится крупная. Иначе бы не хоронили сегодня полковника Павлова. Они не те люди, которые могут спокойно смотреть на то, как у них из-под носа уплывают двадцать пять миллионов евро, и по гроб жизни себе не простят, если добрая часть этих денег не прилипнет к их рукам.