Утро под мертвым небом
Шрифт:
Он оглянулся на меня. Не было слов, чтобы описать то, что мы видели. Но хоть я и боялась, что гробы начнут разваливаться, и из них восстанут мокрые тела, было приятно знать, что Декс тоже это видит.
Он подошел ко мне и взял за руку.
Я еще злилась, но сейчас это не имело значения. Не когда гробы вылетают на берег.
– Что делать?
– прошептала я. Он посветил на ближайший гроб, влажное дерево поблескивало.
– Откроем их, - сказал он с диким взглядом. Он отпустил мою руку и прошел к гробу. Я боялась шевелиться. Я не знала,
Он попытался сдвинуть крышку с первого гроба. Напрягаясь всем телом, он давил на нее в тусклом свете лампы, и это выглядело почти забавно, словно в преувеличенном мультике.
Он пытался сбить крышку парой метких ударов в край. Крышка треснула пополам и рухнула со стуком на камни.
Он замер, заметил, что сделал. Мы переглянулись. А потом он заглянул в гроб. Я не дышала, ожидая реакцию.
– Пусто, - вздохнул он, с облегчением прижав ладонь к груди, а потом скривился из-за раны там.
Я шагнула вперед и протянула руку. Я не хотела весь вечер сбивать крышки на всех гробах, что выносило на берег.
Он посмотрел на руку, потом на бушующие волны с гробами, что плыли к нам. Он хотел сходить в палатку за пленкой и записать все это. Оператор в Дексе был всегда.
Но я бы этого не выдержала. Мы уже закончили. Пора отдыхать.
Он снова взглянул на мою руку, заметил выражение моего лица и сдался. Он протянул руку, и я обхватила его холодную влажную ладонь и потянула за собой, пока мы не отвернулись от гробов. Мы вернулись в палатку холодными, промокшими и растерянными, а отдаленные стук и скрежет гробов с силой доносились до нас всю ночь.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ:
– С днем рождения, малыш.
Мои глаза открылись. После ночи, полной шума гробов, ночи, когда я все время ворочалась из-за усталости и кошмаров, я уснула под утро. Теперь в палатке было светлее, Декс осторожно тряс меня, а я хотела спать дальше.
Но он поздравил меня. Теперь мне 23. Я и забыла о своем дне рождения прошлой ночью.
Я застонала и перевернулась. Декс был на коленях передо мной, улыбка сияла на его побитом лице. Он протягивал бумажную тарелку с пирожным «Твинки» на ней. Из него торчала зажженная сигарета.
Я рассмеялась.
– Это самый жалкий торт, что я когда-либо видела.
– Ну, торта и свечи у меня не было, пришлось заменить. Но не задувай сигарету, а то везде будет пепел.
Он вытащил сигарету из пирожного и сунул ее себе в рот.
– Ммм. Вкуснятина, - сказал он с улыбкой. Я села, посмеиваясь, и он вручил мне тарелку. Я и не помнила, когда последний раз смеялась.
Я взяла «Твинки» и откусила кусочек. Декс дунул мне в лицо дымом.
– Ну как?
– Это же «Твинки», - сказала я.
– Где ты это взял?
– Взял немного у Зака, когда мы уходили. Я уже одно съел утром. Припас для особого случая.
Он на миг вышел из палатки. И тут я заметила, что изменилось не только то, что мне теперь было 23. Ветер еще был, но уже не такой злой, и дождя не было слышно. Стало на пару градусов теплее, но это не сильно радовало.
Он вернулся и отдал мне чашку горячего кофе.
– С остатками виски.
Я сделала глоток и закашлялась.
– Печально. Этот день рождения, похоже, самый американский из всех.
Он улыбнулся и сел передо мной, выпуская дым. Настроение его было лучше, чем вчера или позавчера. Он все еще выглядел устало, и его нос, куда я ударила его, опух и был желто-лиловым, цвета доходили и до его глаза. Борода его впечатляла. Он начинал напоминать грубого жителя гор. Может, ему пора сделать свое шоу, где он будет бороться с енотами.
– Как самочувствие? Нужно сменить тебе повязки, - напомнила я ему. Он закатал штанину и показал мне. Бинты пропитались кровью. Фу.
– Жить буду, - беспечно сказал он, не беспокоясь о ране.
– Сначала доешь свой торт. Как ты? Чувствуешь себя старше?
– Да. Отвратительно старше, - голова болела после удара, кости и конечности тоже безжалостно болели. А еще я чувствовала себя грязной, я не мылась несколько дней. Прошлой ночью я даже не почистила зубы и не умылась. На общем фоне событий это были пустяки, но утром все всегда казалось другим.
Я доела пирожное, не зная, что будет с моим желудком. Мы едва ели вчера.
– О, - он указал на меня.
– Это еще не все.
Он полез в карман штанов и вытащил лиловую резинку-браслет. Она была в форме… кхм, напоминало фаллос.
– Эм, - я старалась не смеяться.
– Член и яйца?
– Что? Нет!
– потрясенно завопил он.
– Это якорь.
Я забрала резинку и надела на запястье.
– Конечно, Декс. И что ты хотел этим сказать?
– Думал, будет красиво сказать, что я могу быть тебе якорем. Но если хочешь видеть это извращенно, я в игре.
Я рассмеялась, но слова его запомнила. Он мог быть мне якорем. Я надеялась, что он будет. Я не собиралась снимать этот браслет.
Я хотела, чтобы мы остались в палатке и шутили, притворялись, что мы веселимся в походе, что все хорошо. Но он хмурился, пока тушил сигарету о свои черные ботинки, и я знала, что ситуация серьезная.
– У нас уже есть план?
– тихо спросила я.
Он кивнул.
– Он длинный. Но когда мы сменим мне повязки, я попробую починить понтоны, перевязав порезы остатками бинтов.
– Как это сработает? Разве понтоны не сдулись?
– Не полностью. Часть воды бинты задержат. А потом бросим мотор. Оставим на пляже. Возьмем отсюда только нужное. Одна сумка на двоих. Придется что-то оставить. Постарайся быть налегке. Мы промокнем. Будет неприятно. Но если мы используем «Зодиак» как плот, то сможем добраться до судна. Просто доплывем, как на доске. Ветра нет. Волны невысокие. Остался туман. Думаю, у нас получится.