Утверждая ту, что их

Сноу Дженика

***

Пробежка в чертовски холодную погоду ни хрена не помогла ни Дикону, ни его настроению. Он хотел сжечь неистовую энергию, которая медленно нарастала в нем из-за Джессы. Даже когда приехал в город и нашел готовую на все женщину, он по-прежнему чувствовал, что вот-вот сорвется. Дикон не мог перестать думать о ней, не мог перестать представлять ее полные губы, которые были достаточно розовыми, чтобы взывать к нему, как сирена.

Он наблюдал, как Тайер прервал их смертоносный взгляд и проскользнул в свою комнату. Он чувствовал запах возбуждения, исходящий от него, как гребаная приливная волна, которое его младший брат испытывал к Джессе. По какой-то странной причине он не чувствовал, как в нем закипает ревность. Осознание того, что Тайер хочет Джессу так же сильно, как и он сам, почти успокаивало. Дикон никогда не делил женщину ни с одним мужчиной, у него не хватало ума даже подумать об этом, но мысль о том, чтобы разделить

ее со своим младшим братом, единственным человеком, которому он доверял больше всех остальных, казалась правильной... естественной. Он покачал головой и прочистил мозги. Конечно, это ни в коем случае не должно было случиться. Она была временной переменной в их жизни, и привязываться к чему-то, что скоро уйдет, было бы идиотизмом. Держать дистанцию было чертовски хорошей идеей. Эта мысль заставила его животное рваться к превосходству. Этот ублюдок чертовски сильно хотел Джессу, но не собирался подчиняться ему. Ему нужно было взять под контроль человека внутри. Дикон ей не подходил. Он был поврежден во многих отношениях, и знал, что у него никогда не будет никакой надежды иметь «нормальные» отношения с любой женщиной. Потребность контролировать пульсировала внутри него. Тайер — совсем другая история. Его брат был хорошим мужчиной и не имел шрамов ни внутри, ни снаружи. Он бы сказал ему взять Джессу, показать ей эмоции, которые были ясно написаны на его лице, но Дикон был эгоистичным ублюдком и не мог подобрать слов, чтобы сказать это брату.

Закрыв дверь спальни, он сбросил одежду и проскользнул в ванную. Пар от обжигающей воды заполнил комнату и скользнул по его коже влажными каплями. Жжение воды ощущалось как иголки на его плоти, но Дикон был рад этому дискомфорту. Его член был тверд как сталь, и он чувствовал себя грязным мудаком из-за этого. Когда он увидел Джессу стоящей в тускло освещенном коридоре, с волосами цвета воронова крыла, распущенными по плечам и слегка растрепанными после сна, он понял, что если сейчас не возьмет себя в руки, то не сможет удержаться и не заявить на нее права. Дикон закрыл глаза и представил, как она обхватывает его член. Его член пульсировал в руке, потребность кончить заставляла его двигать ладонью вверх и вниз по всей длине, представляя ее. Ее глаза были цвета виски, как теплый янтарь. Невероятно длинные ресницы обрамляли эти чувственные глаза, затягивая его глубже. Они возвышались над большинством людей, животное внутри них увеличивало их мышечную массу и увеличивало их рост. Джесса была меньше, чем большинство женщин, и поэтому Дикон чувствовал себя рядом с ней как проклятая громадина. Все, чего он хотел — это заключить ее в свои объятия и убедиться, что ей никогда не причинят вреда.

Сжав свой член сильнее, он стиснул зубы, когда боль и удовольствие врезались в него. Покалывание, словно от булавок и иголок начиналось в основании его члена и поднималось вверх по позвоночнику. Закрыв глаза, представил себе обнаженную Джессу, нуждающуюся в нем. Он укладывал ее на кровать, держа женские лодыжки в своих руках, и раздвигал ее ноги, пока они не касались ее груди. Она будет открыта для него, каждая частичка ее будет выставлена на всеобщее обозрение. О, она будет прекрасна во всех отношениях, и он поглотит ее. Оргазм вырвался из него, ударившись о плитку и заставив Дикона опереться свободной рукой о стену, чтобы не упасть. Несмотря на удовольствие, которое доставлял ему оргазм, Дикон все еще был напряжен и жаждал некую маленькую женщину, находящуююся всего в нескольких дверях от него. Он знал, что она примет его, чувствовал ее интерес не только к нему, но и к его брату. Острая сладость ее возбуждения ударила его прямо в грудь и вывела из равновесия. Она хотела их обоих. Искушение было сильным, но сила Дикона превзошла любую слабость, которая заставила бы его подчиниться.

Он вытерся полотенцем и голым скользнул в постель. Несколько минут смотрел поверх себя, наблюдая, как лунный свет движется по потолку. Солнце взойдет через несколько коротких часов, и, хотя ему не требовалось много спать, прошло уже несколько дней с тех пор, как он получал полноценный отдых. Случайный секс и пробежка по лесу не утомили его, но, может быть после душа, он сможет закрыть глаза и немного поспать. Дикон позволил своим векам закрыться и заставил свое тело расслабиться на матрасе. Удивительно, но он почувствовал, как щупальца сна начали просачиваться по краям его подсознания. Единственной проблемой был образ, который не выходил у него из головы — Джесса, извивающаяся под ним в экстазе.

***

Джесса проснулась от запаха бекона. Было еще рано, и солнечный свет заливал комнату розоватым светом. Взгляд на часы на прикроватном столике подтвердил ее уверенность.

Шесть утра.

Она приподнялась и села на край кровати, каждая клеточка ее тела протестовала. Если это возможно, было еще больнее, чем прошлой ночью. Ее джинсы и свитер казались наждачной бумагой на

коже. Джесса подошла к комоду и открыла ящик. Она не ожидала найти одежду, но удивление просочилось сквозь нее, когда увидела несколько белых рубашек и свитеров. Девушка схватила рубашку и спортивные штаны и пошла в ванную. Включив свет, он осветил помещения в загородном стиле. Стены были покрыты досками сосны, запах богатого дерева освежал. Толстые плиты кафеля покрывали пол. Они были не блестящими, а скорее выглядели поношенными. Это хорошо сочеталось с ощущением кабины. Душ был расположен в стороне, и небольшая ванна рядом с ним.

Джесса разделась, стараясь держаться спиной к зеркалу. У нее не было никакого желания видеть свое тело, особенно зная, как оно выглядело вчера, прямо перед тем, как ушла от Пола. Хотя ей хотелось бы иметь чистое белье и лифчик. Может, кто-нибудь из парней отведет ее к машине? Она могла бы раздобыть одежду и деньги, и придумать, как заставить свою машину работать. Спортивные штаны были на три размера больше, чем нужно, а рубашка свисала до колен, но они были чистыми и удобными, и сейчас ей было все равно. Она подвязала штаны, пока они не перестали спадать. Во рту у нее был противный привкус, и когда открыла один из ящиков и нашла нераспечатанную зубную щетку и тюбик зубной пасты, то возблагодарила небеса. Для мужчин, которые любили жить в одиночестве, у них наверняка был хороший запас припасов в доме. Она умылась, почистила зубы и вернулась в комнату. Джесса принялась выпрямляться, убеждая себя, что это потому, что она гостья, а не потому, что ей нужно тянуть время.

Когда ей больше нечего было делать в комнате, она заставила себя открыть дверь и выйти в коридор. Звон столового серебра по фарфору и тихое бормотание заполнили пространство. Тайер и Дикон сидели за столом, их позы были расслабленными, а воздух вокруг них — уютным. Глядя на них в утреннем свете, женщина поняла, что внешне они гораздо больше похожи, чем ей показалось вначале. Они оба посмотрели на нее своими пронзительными голубыми глазами, и Джесса поймала себя на том, что теребит край рубашки. Это вещь была одного из них? Неужели они разозлятся, что она рылась в их вещах? Их глаза осмотрели ее тело, и по рукам побежали мурашки.

— Я... мне очень жаль. — Она продолжала нервно перебирать одежду. — Моя одежда была грязной и беспокоила меня. Надеюсь, вы не возражаете, но я нашла это в комоде. Я также использовала зубную щетку, которая была в ванной. — Дикон откашлялся и посмотрел на свою тарелку. Тайер принялся растирать затылок. — Я могу переодеться. — Их действия причиняли ей неудобство.

Она повернулась, чтобы уйти, но глубокий голос Дикона остановил ее:

— Нет. Все нормально, правда, — Джесса повернулась и пошла к столу. — имено для этого мы держим там эти вещи. — Тайер жестом пригласил ее сесть напротив них. Дикон поставил перед ней пустую тарелку и принялся накладывать яйца, бекон, блины и свежие фрукты. Она знала, что ее глаза должны быть такими же широко раскрытыми, как и тарелки, от количества еды перед ней. Услышав хихиканье Тайера, она подняла на него взгляд, а затем посмотрела на Дикона, который хмуро взирал на брата.

— Что тут смешного? — Голос Дикона был таким грубым и очень мужским.

— Чувак, она не может столько съесть, — Тайер запрокинул голову и разразился лающим смехом, отчего Дикон только еще больше нахмурился.

Дикон повернулся и посмотрел на нее, а затем на ее тарелку.

— Тебе нужно больше мяса на костях. — Он начал запихивать еду в рот, но не сводил с нее глаз. Сглотнув и сделав глоток кофе, он снова заговорил: — У тебя кожа да кости.

Джесса знала, что Дикон не хотел, чтобы это прозвучало оскорблением, но, тем не менее, почувствовала, что ее щеки пылают. Пол всегда говорил, что она слишком толстая на его вкус, что ей нужно разделять порции и есть как женщине, а не как взрослому мужчине. В течение многих лет она впитывала его слова и принимала их близко к сердцу, а через некоторое время начала верить ему. Когда он ударил ее так сильно, что у нее вывихнулась челюсть, и когда он начал приводить домой случайных женщин, Джесс наконец увидела, во что превратилась ее жизнь. Наконец-то наступил ее предел. Конечно, это было слишком поздно, на пять лет, но, по крайней мере, она наконец-то отрастила яйца и дала отпор. Образ крови снова заполнил ее сознание, и она тряхнула головой, пытаясь избавиться от него.

— Дикон, — прошипел Тайер себе под нос, и она посмотрела на него и улыбнулась.

— Нет, он прав. Мне нужно немного прибавить в весе. — Ей не нравилось, как похудело ее тело с тех пор, как она была с Полом. Раньше у нее была полная фигура с округлостями и настоящей грудью. Теперь Джесса была убеждена, что Пол хочет, чтобы кто-то был у него под каблуком, чтобы из него получилась идеальная маленькая степфордская жена. Дикон издал какой-то горловой звук, и она улыбнулась. Ей было уютно в обществе этих незнакомцев, этих мужчин, которые привлекали к себе внимание всей комнаты. Это осознание напугало ее до чертиков.