Утверждение правды
Шрифт:
Короткий предбанник, отделенный от нутра домика второй дверью, сейчас был освещен – дверь была раскрыта, и в проеме виделся длинный стол, похожий на пройденный только что двор – так же закиданный разнообразным хламом. Посередине, на освобожденном от обрывков, обломков и веревочных мотков месте, стоял светильник, заколебавшийся от впущенного гостями сквозняка. Разговор нескольких голосов внутри смолк, и на вошедших уставились четыре пары явно удивленных вторжением глаз. Несколько мгновений вокруг висела тишина, нарушаемая только потрескиванием поленьев в очаге
– Давно не виделись, Фридрих. Так вот где ты нынче обретаешься.
– Гессе… – растерянно произнес тот, поднимаясь со скамьи у второго стола, где сидел, зажав в посеревших от металлической пыли пальцах кусок мяса, спрятанный меж двух ломтей хлеба, и, ничтоже сумняшеся шлепнув его прямо на стол, шагнул вперед, отирая ладонь о штанину. – Гессе, едри твою в корень, вот так люди! А я думал, тебя прихлопнули давно или со службы погнали!
– Спасибо, я тоже очень рад тебя видеть, – хмыкнул Курт, пожав протянутую руку и краем глаза оценив состояние перчатки после этого ритуала.
– Повзрослел, – заметил Фридрих одобрительно и, остановив взгляд на его лице, покривился: – А это тебя кто так разукрасил?
– Ликантроп, – улыбнулся Курт, коснувшись пальцем двух коротких рубцов, пересекающих правую бровь и лоб. – Это ж я добыл рецепт противоядия от их укусов. Тогда на себе и испытал.
– Вы не хотели бы вспомянуть еще детство и юность? – осведомился фон Редер желчно. – Мы не спешим и с удовольствием насладимся историями из вашего бытия.
– А это что за… – начал мастер, и Хауэр поспешно шагнул вперед, не позволив ему договорить.
– У нас неприятности, Кох, – сообщил он, и Фридрих умолк, нахмурившись, переводя взгляд с Курта на королевского телохранителя.
– Дай-ка я, – отстранив с пути инструктора, вздохнул Курт; оглядевшись в поисках свободной горизонтальной поверхности, прошел к столу со светильником, сгреб в сторону возвышающиеся горкой обрезки кожи и водрузил на столешницу завернутый арбалет. – Взгляни на это. Не знакомо ли?
Трое молчаливых соработников Фридриха, до этой минуты сидевшие недвижимо и не влезая в разговор, поднялись с мест, подошли и во все глаза уставились на оружие, лежащее перед ними.
– А че, неплохо, – проговорил один из них спустя два мгновения молчаливого разглядывания. – Мы что-то такое делали года полтора назад…
– Хеклер, – зло осадил его мастер, мельком обернувшись на барона, и фон Редер бросил нетерпеливо:
– Так это ваших рук дело?
Фридрих вновь метнул на него раздраженный взгляд через плечо, однако, встретившись с Куртом глазами, лишь вздохнул, ответив:
– Нет. Это не наше изделие. Я придумал похожую штуку тому пару лет, сделал чертеж, но руководство…
Мастер осекся, и Курт кивнул ему:
– Ничего, можно, говори. При нем можно… но осторожно.
– Руководство идею в целом одобрило, – продолжил Фридрих, – мы даже сделали три штуки и дали для испытания зондергруппе. Через полгода нам сказали, что заниматься совершенствованием
– Что так? – с явной издевкой осведомился фон Редер, и мастер уныло дернул плечом:
– Не злободневно. Удобство в переноске, конечно, есть, но для зондергруппы в этом мало полезного. Там… другое ценится. Следователям тоже такое особенно ни к чему. Агентам вот зато… – мастер помялся, снова переглянувшись с Куртом, и договорил: – Словом, механизм весьма узкого применения. Сейчас мы время от времени возвращаемся к этой разработке, пытаемся уменьшить размеры при сохранении убойной силы, но именно вот это – не из моей мастерской.
– Исполнение похоже на то, что было в твоих испытательных образцах? – уточнил Курт. – Можно сказать, что есть нечто общее?
– Этот грубей, – не задумавшись, ответил Фридрих; помедлив, взял арбалет в руки, повернув разными сторонами. – Можно?
– Давай, – кивнул Курт, отступив в сторону.
Мастер еще раз оглядел оружие, приподняв на уровень глаз, и, снова отложив на стол, легко, словно каждое утро это делал, разобрал его на три части.
– Метод изготовления, я так скажу, особо сильно воображению разгуляться не дает, – продолжил Фридрих, столь же неспешно, но без запинки собрав арбалет снова. – Чтоб вышло как надо, вариантов немного. Но мой был лучше. Хотя и этот ничего… Где взял?
– Обрел, – отозвался Курт, снова заворачивая оружие в плед. – Дай-ка я подведу итог, Фридрих. Это не твой образец, не взятый из мастерской и не выполненный по твоим чертежам. Так?
– Совершенно точно.
– А можно сказать, что он сделан по пересказанному описанию твоего образца?
– Ну, Гессе, – развел руками тот, – ты много от меня ждешь. Я ведь мыслей видеть не умею, тем паче на расстоянии. Оно, знаешь, ведь бывает и так, что идея приходит не к одному, а осеняет многих, причем независимо. Уж наверняка я не один такой…
– А вот на последней фразе я слышу сомнение в голосе, – усмехнулся Курт, и мастер передернул плечами, распрямившись:
– Ну а для чего принижать собственные совершенства?..
– Так не принижай. Что думаешь на самом деле?
– Тут, – посерьезнев, пояснил Фридрих, – такая идея – она, Гессе, на поверхности. Надо лишь ухватить. Я ухватил; ну, может и еще кто оказался не дурней меня. Я не знаю, что тебе сказать. Да, я такое придумал, да, были испытательные образцы, но – нет, я не стану ручаться за то, что никто более этого придумать не мог. Больше тебе не скажу, чтоб не соврать ненароком.
– Ну что ж, уже что-то, – кивнул Курт, забирая арбалет со стола, и мастер ухватил его за локоть, с явным и даже подчеркнутым пренебрежением кивнув на арбалет на его поясе:
– А ты все еще ходишь с этой гвоздилкой?
– Не слишком-то почтительно о собственной работе, – усмехнулся Курт; тот отмахнулся, поморщившись:
– Я сделал то, что ты просил, посему – нечего мне тут. Когда мастерил, оно, может, было к месту и ко времени, но согласись, что с хорошим оружием эту хрень не сравнить.