Уважаемый варвар
Шрифт:
– Извиняюсь, сударыня, а почему пираты называли тебя принцессой Ноджири?
– Да, называли, но этот титул немногого стоит. Я всего лишь дальняя родственница Софи. Вот его сестер и дочерей величают «высочествами». А ты кто, сударь?
Керин представился и добавил:
– Я не ожидал, что такая девушка, как ты, станет преспокойно резать людей... Неужели тебе не было противно?
– Может, и было бы, если бы они по-другому со мной обходились.
– Ты хочешь сказать, что они...
– Да-да,
– Бедняжка! – вздохнул Керин. – Со мной ты в безопасности.
– А кто этот другой – старик?
– Отшельник. Зовут его Пвана.
– Тот, что основал культ Баутонга, а потом исчез? Как же я не догадалась! Я много могу рассказать о том, что он в Кватне натворил...
– А вот и лодка. Помоги-ка мне спустить ее на воду, а потом запрыгивай.
Когда луна коснулась горизонта, лодка с «Яркой Рыбки» осторожно подошла к корме пиратского судна. Керин сидел на веслах, Пвана поместился на баке, а Ноджири – на корме. В лодке лежало множество добра, снятого с убитых пиратов, – мечи, кинжалы, кошельки, драгоценности и кое-какие дорогие одежды. Белинка запищала:
– Он спит, мастер Керин. Но будь осторожен! Неужели все мои доводы не остановят тебя? Впереди опасность!
– Не остановят, – пробормотал в ответ Керин. Он обернулся к Пвану, который сказал:
– Вперед, молодой человек! Если ты, конечно, не трусишь.
– Мне кажется, разумнее дождаться наступления полной темноты, – ответил Керин, подавляя в себе нараставший гнев. Сейчас ему понадобится все его хладнокровие, и нельзя позволить раздражению завладеть собой.
С той минуты как Керин и Ноджири вместе отправились за лодкой, Пвана стал особенно вспыльчив. Керину пришло в голову, что старик, наверное, мучится ревностью. Юноша с трудом мог в это поверить – но ведь когда-то и Пвана был молод и мечтал о привлекательных женщинах.
Наконец луна скрылась за горизонтом.
– Учитель, можно мне воспользоваться твоей шапкой-невидимкой? – спросил Керин.
– Если часовой спит, она тебе не нужна.
– Но он может проснуться, – настаивал Керин. – Если он заметит как я лезу на борт, он из меня кишки выпустит раньше, чем я смогу обнажить меч.
– Не проснется, – проворчал Пвана. – Эту мою безделушку я в чужие руки не даю. Давай иди! Если ты попадешь в беду, я заберусь на палубу и тебя выручу. Сил у меня на это хватит!
Керин решил не уступать:
– Не дашь шапку-невидимку – на корабль не полезу. А будешь упорствовать – вернусь на Кинунгунг.
– И питаться мы будем вялеными пиратами? Постой, на тебя, кажется, наложено защитное заклятие? Мое духовное чувство
– Это правда, – сказал Керин, – учитель Уллер наложил его на меня перед отъездом. А оно до сих пор действует?
– Здесь я не могу точно определить, но думаю, что действует. Если ты наденешь шапку-невидимку, то либо шапка, либо заклятие потеряет силу, а может, и шапка, и заклятие сразу. Кроме того, тебе ведь придется тогда раздеться.
– Это еще почему?
– Потому что шапка-невидимка не скрывает одежду. Одежда, двигающаяся самостоятельно, ничем не лучше, чем одежда с тобой внутри. Так что тебе тогда нужно будет карабкаться наверх, держа меч в зубах.
– Ну раз так, то придется, видно, без шапки-невидимки обойтись.
Керин в последний раз налег на весла и прошептал:
– Не дай нам громко стукнуться носом о корабль!
Он отдал слегка назад, и лодка подошла к судну боком.
Керин увидел, что может дотянуться до перил. Набрав воздуху, он встал, взялся за перила и поднял ногу, чтобы опереться на транец, но тут...
Керин так никогда и не узнал, почему он поскользнулся и упал обратно в лодку. Не удержавшись на ногах, он качнулся, перевалился через борт и плюхнулся в море. Вода накрыла его с головой. Хотя меч и одежда тянули его вниз, Керин выбрался на поверхность и протер глаза.
Сверху раздался грубый голос:
– Кто это здесь?
Над перилами показалось лицо часового; свет звезд сверкнул на лезвии его сабли. Ноджири – она сидела на корме и, казалось, была одна в лодке – подняла голову и заворковала:
– Мастер Бакай? После того как твои товарищи насладились моим телом, они решили, что по справедливости и тебя нельзя обойти. Поможешь мне забраться?
– Хорошая мысль! – сказал часовой. – Давай-ка, девочка, руку. Для этих грубиянов ты слишком хороша... Вот я сейчас плащ на палубе расстелю. Ух-х-х-х!
Часовой куда-то исчез, и Керин услышал звук падающего тела, а затем голос Пваны:
– Керин, подай-ка мне саронг – он в лодке лежит!
Керин закашлялся от попавшей в легкие воды и ответил:
– Но для этого мне нужно как-то забраться в лодку, не перевернув ее!
В темноте зазмеился канат, и его конец ударил Керина по голове. Юноша ухватился за него и вскарабкался на корму корабля. Лодка стала отставать и удаляться.
– Чума и холера! – сказал Пвана, снявший шапку-невидимку и стоявший нагишом. Рядом с ним стояла Ноджири, а тело Бакая с ножом в спине простерлось на палубе. – Раздевайся, Керин, и плыви скорее за лодкой! Что ты стоишь?
– Но... – пробормотал Керин, – если принцесса отойдет немного...