Уважаемый варвар
Шрифт:
Вернулась Белинка и запищала:
– Вот ты где, мастер Керин! Я искала, искала...
– Прости, я не знал, как тебя предупредить. Что тебе удалось узнать?
– Немного. Я следовала за Джанджи до дома – это одна из таких маленьких хижин из бамбука и пальмовых листьев. Она в ней живет с невысоким мужчиной, робким на вид, но муж он ей, любовник или слуга, мне выяснить не удалось.
– Скорее всего все сразу, – решил Керин.
– На будущее мы должны быть осторожнее и не терять друг друга из виду. Как принял тебя варвар-владыка?
– Увы! – Керин поведал
Через час, когда Керин дремал на палубе «Бендуана», Белинка прилетела к нему и сообщила:
– Я обыскала этот большой дом сверху донизу, от крыши до склепа – никаких следов твоей коричневой варварки. В доме ее нет. Будто испарилась!
– Там, говоришь, есть склеп? – переспросил Керин. – Значит, там и под домом имеются помещения, какие часто строят в Новарии?
– Именно. Одно из помещений что-то вроде камеры заключения для непокорных слуг. Там был лишь один обитатель, прикованный к стене цепью. Но это был дородный мужчина средних лет.
– Слишком много проклятых загадок... – проворчал Керин. – Если бы я только мог отыскать сведущего провидца или предсказателя...
– Мастер Керин, ты не должен отвлекаться от своей настоящей цели! Эти восточные люди проделывают друг с другом множество ужасных вещей, и мы не можем себе позволить вмешиваться в их злодеяния. Ты должен добраться до Куромона!
Керин вспылил, но тут же взял себя в руки и печально вздохнул:
– Боюсь, что ты права, Белинка. Но день уже на исходе, и нам в любом случае нужно дождаться утра.
На следующий день Керин отыскал смотрителя порта.
– Да, – ответил чиновник, – два корабля с бамбуковыми парусами – куромонские. Да, вскоре они вернутся на свою родину. Когда? – Тут смотритель порта пожал плечами и махнул рукой: – Когда это будет угодно богам, Туан.
Керин с трудом сдерживал нетерпение:
– Но ты можешь что-то предположить хотя бы примерно?
Снова пожатие плечами.
– Кто может проникнуть в мысли богов?
Керин сдался и направился к ближайшему из двух кораблей – суда такой конструкции салиморцы зовут «джонг». Судно оказалось даже больше, чем казалось юноше; на нем высились четыре мачты, а корпус был выкрашен в цвет травы. На борту суетилось множество низкорослых матросов с плоскими лицами и желтой кожей. Сначала Керину показалось, что объясниться с ними нет никакой возможности, и ему пришлось силой воли преодолеть волну смущения, которая накатывала на него всякий раз, как он обращался к незнакомым людям. Но в конце концов матросы жестами показали ему на морского офицера в шелковом халате, на котором были вышиты алые цветы. Офицер представился: это был второй помощник капитана Тогару. На салиморском языке со странным акцентом Тогару объявил Керину, что корабль отплывет спустя семь-восемь дней.
На другом джонге юноше было сказано, что судно по крайней мере две недели простоит в порту. Поэтому он вернулся на первый корабль, чтобы купить себе место до Котейки, главного южного портового города Куромонской
– А ты один или с женщиной?
– Один, сударь.
– Тогда я помещу тебя в каюту номер восемнадцать. Ты будешь делить ее с отцом Цембеном.
– А он какой религии? – спросил Керин.
– Жрец богини Джинтерасы. Он возвращается в Салимор после миссионерского задания. Увидишь, он сосед спокойный.
– Пожалуйста, покажите мне каюту.
Офицер позвал палубного матроса, чтобы тот проводил Керина. Матрос поклонился офицеру, поклонился Керину и повел его на нос, а потом вниз по лестнице.
Дюжина кают выходила в общий коридор. Керин попытался поговорить с матросом на примитивном куромонском, которому его обучила Ноджири. От матроса юноша узнал, что почти все каюты были заняты куромонскими купцами, которые везли товары на продажу в Салимор. Большинство купцов были на берегу – лишь пара желтых лиц выглянула из дверей, заслышав шаги.
Матрос отворил дверь одной из кают, в которой уже горел свет. Поклонившись, проводник Керина замер в позе, ясно выражавшей ожидание чаевых. Керин дал ему мелкую медную салиморскую монетку и вошел в каюту. Он не успел наклонить голову и сильно ударился лбом о низкую притолоку. По поварским меркам, он был немного выше среднего роста, но большинство куромонцев были гораздо ниже, чем он, а на корабле все было рассчитано на их рост.
Керин уже давно обнаружил, что все помещения на морских судах имеют чрезвычайно небольшие размеры, а на «Тукаре Море» они были еще теснее, чем на кораблях, которые ему довелось повидать раньше. В каюте едва хватало места для двух коек, одна из которых располагалась на полу, а другая, точно такая же, – на полке, непосредственно над первой. Кроме коек в каюте имелся один-единственный стул, крохотная полочка, прилаженная к стене у изголовья коек, и небольшая бронзовая лампа, подвешенная к потолку. В стену были вбиты гвозди, чтобы вешать одежду.
В каюте находился и ее единственный пока обитатель – маленький морщинистый желтокожий человек в черной одежде, который сидел, скрестив ноги, на краю нижней койки и читал какой-то свиток. Он поднял глаза на Керина.
– Добрый день, – неуверенно проговорил юноша по-куромонски. – Ты отец Цембен?
– Добрый день, – ответил жрец. То, что он добавил к приветствию, показалось Керину невнятным треском, перемежаемым странными гласными.
Заметив, что юноша не понимает его, жрец перешел на салиморский:
– Ты будешь со мной в каюте?
– Да. Как мне сказали, ты – миссионер?
– Да, молодой человек. А откуда ты родом? По виду ты похож на западного варвара, о которых я кое-что слышал.
– Я из Кортолии, одного из Двенадцати Городов Новарии. А ты?
Керин и жрец не без опаски старались выяснить, с кем имеют дело.
– Ты рад, что возвращаешься домой? – спросил юноша.
– Увы, не очень! Жалкий червь не справился со своей задачей, – вздохнул жрец.
– Как это не справился?