Увечный бог

Эриксон Стивен

– Ваше Величество! Я смогу...

Она толкнула в руки мех.
– Когда проснется, захочет пить.

Видя огорчение на лице пошедшей прочь женщины, Яни поспешно отвернулась, вновь глядя на брешь. "Не ты меня подводишь", хотелось ей крикнуть, - "но я тебя подвела". Но она уже одна, время упущено.

"Брат, ты там? Не вижу. Ты снова торжествуешь? Не вижу.

Но вижу, что ты сделал. Вчера. Тысячу лет назад. В минувший вздох. Когда на

берегу останутся лишь духи, они воспоют тебе славу. Сделают тебя легендой, которую не услышит никто из живых - боги, само время должно быть полно таких легенд, навеки забытых, но вечно шепчущихся с ветром.

Что, если это и есть истинная мера времени? Всё, что видели лишь духи, всё, о чем лишь они могут говорить, пусть ни один смертный не услышит. Все потерянные легенды.

Удивляться ли, что мы не можем удержать минувших эпох? Мы лишь прилипаем к своей жизни, к тому, что под рукой. Остальное... мы словно прокляты глухотой".

И тогда, потому что больше ничего сделать было нельзя, Яни Товис потянулась к мгновению прошедшего дня, к недавнему дыханию или к самой заре времен, когда видела брата. Он вел ударный отряд к центру строя Лиосан, меч Хастов завыл в жажде убийства - и голосом своим призвал дракона.

Она затянула ремешок шлема и взвесила в руке меч. Лиосан лились из бреши, Яни Товис видела, что трясы пятятся. Повсюду, кроме центра, где брат прорубает путь вперед. Отступавшие враги, казалось, движутся с вдвое меньшей скоростью. Он словно рубит тростник - так мало сопротивления. Даже с такого расстояния видно было: кровь дугообразной волной хлещет перед Йеданом; сзади движутся бойцы-трясы, его неумолимость заразила их, довела до состояния буйного бешенства.

С фланга подошли две роты летерийцев, поддержали трясов; строй на глазах отвердел, люди впились ногами в землю, не делая ни шага назад.

Яни Товис пошла на другой фланг, постепенно наращивая темп. Более быстрое продвижение может вызвать панику у тех, кто ее увидит. Но чем медленнее она подходит, тем больше сородичей гибнет под атаками Лиосан. Сердце грохочет, все тело начало дрожать.

В давку, с криком, расталкивая всех. Бойцы встречали ее испуганными, дикими взорами, потом глаза полнились внезапной надеждой.

Но им нужно нечто большее.

Она подняла меч, превращаясь в воинственную королеву. Высвобождалась жажда битвы кровной линии, поколений и поколений, сражавшихся ради необходимости или сладкого нектара власти. Сила росла, она уже не могла говорить, а лишь дикарски рычала, заставляя ближайших людей отшатываться.

В уголке рассудка притаилось блеклое понимание, смотрящее на всё с иронической ухмылкой. "Слышишь меня, брат? Я здесь, слева. Удовлетворенно киваешь? Чуешь, как моя кровь стремится к слиянию? Правители Трясов вновь сражаются за Берег.

О, никогда еще мы не были столь жалкими, Йедан. Жалкие судьбы, прикованные к ролям, к заданным местам. Мы рождены ради этой сцены. Любая свобода - ложь. Ужасающая, сердце рвущая ложь".

Враг внезапно

оказался перед ней. Она встретила его улыбкой и выпадом клинка.

Люди по сторонам воодушевились. Сражение за королеву - они не могут позволить ей оставаться одной, не могут ее бросить. Их жизнями овладело что-то буйное и громадное. Пробудилось колючее чудовище. Трясы бросились в контратаку, остановив продвижение Лиосан, а потом и продавив их.

Из раны брызнул подобный крови свет.

Йедан и клин трясов исчезли под этой хлынувшей "волной".

Потом она увидела: сторонники брата шатаются, падают куклами под ураганом. Оружие вылетает из рук, шлемы спадают; бестолково дергаются руки и ноги.

Передовые бойцы валились к ногам основного строя, да и тот отступал под напором дующего из раны ветра.

Один Йедан устоял под яростной бурей.

Яни Товис ощутила, как леденеет кровь в венах. "Дыхание дракона..."

Громадный силуэт показался в бреши, закрывая ее; потом через бьющие лучи света пробилась голова рептилии, раскрыв челюсти в шипящем реве. И рванулась к брату.

Яни завопила.

Услышала, как челюсти хватают почву, словно кулак бога - и поняла, что Йедана там уже нет. Ее голос стал тонким воем. Яни махала мечом, едва замечая, кого рубит.

Маниакальный хохот заполнил воздух. "Хаст! Проснулся!"

Она пробилась через толпу, пошатнулась и увидела...

Голова дракона поднята, с нее дождем сыпется мокрый от крови песок, шея выгнулась дугой, челюсти вновь широко открыты - и тут Йедан Дерриг появляется из ниоткуда, встав прямо под огромной змеей-шеей, замахивается хохочущим мечом - и веселье переходит в восторженный визг, когда лезвие глубоко врубается в драконью шею.

Он - словно человек, рубящий ствол столетнего дерева. Удар должен расщепить кости руки. Меч должен отскочить или взорваться в ладони, разбрасывая губительные осколки.

Но она увидела, как оружие проходит сквозь толстенную бронированную шею. Увидела, как по его пути вырываются кровь и сгустки. Целый фонтан поднялся в воздух.

Дракон, застрявший в бреши плечами, содрогнулся от удара. Длинная шея метнулась кверху, пытаясь отстраниться; в разрезе Яни Товис заметила блеск кости. Йедан достал до позвоночника рептилии.

Второй всплеск глумливого хохота возвестил возвратное касание меча.

Голова и часть шеи длиной с руку отвалились на сторону, раскрытые челюсти упали носом вниз и ударили берег насмешкой над первым выпадом. Голова наклонилась и покатилась, сотрясая почву. Взирали на мир ничего не видящие глаза.

Безголовая шея дергалась гигантским слепым червем, разбрасывая струи крови, а по сторонам от содрогающегося зверя прорастали из мокрого песка черные кристаллы, создавая блестящие стены. Из каждого трупа, забрызганного или погребенного при падении дракона, вставали призраки, хватались за кристаллы. Рты открывались в безмолвном крике.

Увернувшись от падающей головы, Йедан смело подошел к забившему собой брешь телу. Подняв меч обеими руками, он как мог глубоко вонзил порождение Хастов в грудь зверя.