Увечный бог
Шрифт:
– Да ты что.
– Долгий переход.
– И лучший нос, - провозгласил Бадан Грук.
Больше Некуда сунул ноготь в рот и начал сосать.
Скрипач со вздохом отвернулся.
Небо на востоке светлело, став почти бесцветным; над горизонтом тянулись серебристые и бурые полосы. Звук шагов солдат Колансе тихим шелестом накатывал со всех сторон. Враг занимал позиции, готовил оружие и щиты. Ряды стрелков встали лицом к холму.
Сержант Урб слышал, что командор Еж что-то втолковывает дюжине своих
– Закрыться - они близятся!
Он встал на свое место.
Услышал голос Скрипача.
– Еж!
– После первого залпа!
Далекое дзынь. Приглушенный свист, стрелы вдруг начали втыкаться в почву, отскакивать от камней. Раздался крик боли, послышался хор крепких выражений.
Урб поглядел, проверяя, в порядке ли она. Две стрелы вонзились в щит, на лице была милая гримаса удивления.
– Люблю тебя!
– крикнул Урб.
Она выпучила глаза.
– Чего?
И тут воздух наполнился низким свистом. Он увидел, как Хеллиан присела - но это были не стрелы. Урб выглянул из-за края щита и увидел отряд лучников на земле, они извиваются... к холмику спешит один из Ежовых Сжигателей: плечи в торфе, мундир испачкан серовато - бурой грязью.
Вырыл ямку, да? Бросил в стрелков богами клятую гренаду".
Еж крикнул: - Лучники вниз!
– Боги подлые!
– заорал кто-то.
– Ваша синька? Они сгнили до костей!
Подняв глаза, Урб убедился в точности этих слов. То, чем забрызгали лучников, пожрало их плоть. Даже кости и колчаны стали жижей.
Теперь из строя вышел офицер, высокий и белокожий.
Капрал Пряжка подлезла к Урбу.
– Это ж один из них, Зассейлов?
– Ты!
– крикнула Хеллиан, тыкая пальцем в Урба.
– Чего ты сказал?
Форкрул Ассейл взревел - невозможно громко, так, что звук молотом ударил по холму. Урба вбило в землю. Он вцепился руками в уши. Второй рев...
Он показался более тихим, словно заглушенным.
Дрожащий голос поднялся из ближайшего окопчика: - Червь говорит тебя сдохни, Ассейл!
– Это опять твой запах, Борот?
Урб развернулся и встал, хотя только на колени.
Он видел Форкрул Ассейла. Видел, как тот заревел снова - но звук был едва слышен.
Взлетел камень, упав рядом с Чистым, подпрыгивая снова и снова. Вражеский командир, однако же, вздрогнул. И отвернулся.
– Они идут!
Голос Хеллиан раздался
Он обернулся. Капрал Пряжка лежала между ними, глядя то на одного, то на другую.
– Кто вы, во имя Худа?
– Люблю тебя!
– заорал Урб. Увидел восторженную ухмылку и полез через Пряжку; Хеллиан рванулась навстречу, прижав губы к губам.
Придавленная весом Урба Пряжка извивалась и визжала: - Идиоты! Враг близко! Сойди с меня!
Каракатица смотрел на близящиеся шеренги. За двадцать шагов блеснули дротики, ударились о поднятые щиты - и тут же, по сигналу командиров, коланцы рванулись в атаку вверх по склону.
Сапер высунулся из окопа. Арбалет звякнул, толстая тетива загудела, овеяв щеку. Он заметил, что болт поразил вражеского взводного в горло. Остальные морпехи тоже стреляли по набегающей толпе. Тела падали, застревая в расселинах.
Сапер положил самострел позади, взял щит, просунул руку в ремень, вытащил короткий меч. Все четыре движения - до того, как враг упал наземь.
– Держись и дави!
– заорал он, вставая перед первым коланцем.
Стрела пришпилила левую ногу Лизунца к почве, но ведь он и не намеревался отходить. Показавшийся перед ним солдат споткнулся. Лизунец надавил щитом, одновременно вбивая навершие рукояти меча в шлем, давя кости. Когда он отвел руку, шлем прилип к мечу.
Его коснулось копье, он отбил его шлемом, обеими руками выбросил щит, плюща врагу лицо. Едва тот попятился, Лизунец ударил в живот. Вытащил оружие, начав рубить другого коланца - похоже, они были уже везде.
Он так и не увидел копья, проколовшего шею и горло.
Корик выругался, стряхивая с руки обломки щита. Снял с перевязи длинный сетийский нож, пнул того, кто разбил ему щит, и вовремя увидел следующего.
Лезвия сверкнули - более тяжелое отбило выпад копья, второе пронзило кожаный доспех, погрузившись в грудь коланца и выйдя наружу. Когда солдат зашатался и упал, Корик наискось рубанул мечом по шее так сильно, что рассек ключицу и три ребра. Лезвие застряло в грудной кости.
Корик уклонился от другого копья, услышал смех - Улыба провернулась, оставляя позади поваленный труп.
К ним бежала новая масса коланцев.
Синее летерийское лезвие казалось, кричало, когда прорубало шлем, боковую пластину и щеку, которую пластина должна защищать. Кровь полилась из распахнутого рта, глаза солдата вылезли на лоб - Корабб пнул его и увидел, как тело подкосило следующего солдата.
Эхо крика каталось по черепу. Он заревел в ответ, поднял меч, скрещивая со щитом, и принялся ждать очередного дурня.
"Я морпех! Героический солдат в день славы! Придите и умрите!"