Увечный бог

Эриксон Стивен

– Ищи, - зашипел он.
– Ты должна!

– Он желает увидеть нас уничтоженными, и лишь о таком мире я ныне мечтаю.

Она видела, как Улаг отворачивается, и вновь исполнилась тоски. "Видите нас? Мы Т"лан Имассы. Мы слава бессмертия. Когда придет забвение, я поцелую его. Увижу себя несущейся в бездну по реке слез. По реке слез..."

***

Грантл шел по следу, превосходящему всякое воображение, огибал отвесные утесы, завалы острых камней и разбитые валуны.

В этом мире сна воздух горяч, пахнет солеными болотами и обширными лугами. Это след мертвого и умирающего, след сжатых челюстей и мускулов, напряженных сильнее стальных обручей. След израненных о камни лап. Глубокий и теплый миазм, связавший умы загнанных жертв, наполняет воздух, и воздух кажется дыханием духов, навсегда пойманных предсмертной мукой.

Он добрался до пещеры, помедлил, подняв голову и принюхиваясь.

Хотя всё это было очень давно, поколения наложились на поколения, и череда событий обречена повторяться снова и снова, во веки веков.

Иллюзия, это понятно. Последний гигантский кот, затащивший в пещеру добычу, стал прахом и костями, и столетия разметали их - не найти даже запаха. Леопард, тигр, пещерный лев - какая разница, если проклятая тварь мертва. Цикл охот, размножения и старения давно прерван.

Он вошел в пещеру, отлично зная, что должен увидеть.

Кости. Обгрызенные черепа. Черепа Эрес'алов и других обезьян, там и тут люди - ребенок, женщина. Свидетельства времен, когда будущие тираны мира были лишь боязливой добычей, широко раскрывали глаза, заметив блеск кошачьего зрачка в темноте. Они падали под дикими ударами клыков и когтей. Висели - сломаны шеи - в челюстях великолепных пятнистых бестий, правителей мира.

Тирания была лишь намеком глаз, и солнце каждый день всходило над невежественным миром. Как это, должно быть, было сладко.

Грантл фыркнул. "Не удивляюсь, что ты забыл всё, Трейк. Не удивляюсь, что ты не был готов к божественности. В джунглях древних дней богами были тигры. Пока не пришли новые боги. Они были кровожаднее всяких тигров, и ныне джунгли безмолвны".

Он знал: этой ночью в пещере он увидит сны об охоте, идеальном загоне идеальной добычи. Будет волочить жертву по тропе в укрытие, подальше от гиен и шакалов.

В качестве сна не так плохо. Пока это сон. "Черная шерсть, кровь в моей пасти..."

***

Он нашел его за стенами мертвого города. Стоит на коленях в дорожной пыли, собирает остатки старого битого горшка, хотя тут не один горшок - сотни. Паническое бегство, дым и пламя вздымаются, черня известняковые утесы, скрывавшие город - мелькание испуганных лиц, словно шелуха и мусор в реке... Всё распадается, все гибнет.

Он пытался сложить черепки воедино; когда Маппо подошел, он поднял голову и глянул - мельком - прежде чем вернуться к работе.
– Добрый господин, - сказал он, пальцем беспрестанно передвигая осколки туда и сюда, меняя порядок, отыскивая узор.
– Добрый господин, у вас случайно не найдется клея?

Ярость ушла, а

с ней и память. Икарий стоял спиной к разрушенному им городу.

Вздохнув, Маппо опустил тяжелый мешок и присел на корточки.
– Слишком сильно разбито, - сказал он, - чтобы чинить. Потребуются недели, а то и месяцы.

– Но время у меня есть.

Маппо вздрогнул, отвел глаза - не на город, где плащовки облепили окна прислонившихся к стенам утесов зданий, где полотнища копоти пятнали камни, словно ведущие в ночь прорези. Не на город с узкими улицами, полными мусора и тел - ризаны кишат на холодной, уже гниющей плоти, бхок'аралы лезут вниз, лизать темные пятна ради соли и собирать свертки одежды, чтобы строить гнезда. И не на ворота с выбитыми створками, с кучами мертвых солдат, раздувающихся в доспехах на дневной жаре.

Он смотрел на юг, в сторону старых караванных стоянок, отмеченных лишь низкими каменными фундаментами, коралями для овец и коз. Никогда больше торговцы пустыни не приедут в это место; никогда больше купцы из далеких городов не будут искать знаменитых Червленых шелков Шикимеша.

– Думаю, друг, - начал Маппо и покачал головой.
– Лишь вчера ты говорил о странствиях. На север, говорил ты, к побережью.

Икарий поднял голову, нахмурился: - Я?

– Искать таноанцев, Странников Духа. Рассказывают, что они хранят древние записи самой Первой Империи.

– Да, - закивал Икарий.
– Я тоже слышал такие рассказы. Подумай об их тайных знаниях! Скажи, как думаешь - жрецы допустят меня в библиотеки? Так много мне нужно узнать... неужели они помешают? Как думаешь, друг, они будут благосклонны? Добры ко мне?

Маппо внимательно изучал черепки на дороге.
– Говорят, таноанцы весьма мудры. Не могу вообразить, Икарий, чтобы они закрыли перед тобой двери.

– Хорошо. Это хорошо.

Трелль поскреб обросшую челюсть.
– Итак, Икарий и Маппо вновь бредут по пустошам, к берегу, чтобы нанять корабль до острова - дома Странников Духа.

– Икарий и Маппо, - повторил Джаг и улыбнулся: - Маппо, друг мой, день кажется весьма многообещающим. Не так ли?

– Я наберу воды из караванных колодцев, и мы выйдем в путь.

– Вода. Да, я так хочу смыть грязь - кажется, я купался в грязи.

– Вчера вечером ты упал в ручей.

– Именно, Маппо. Какой я неуклюжий.
– Он не спеша встал, собрав в ладонях десятка два черепков.
– Видишь прекрасную глазурь? Словно само небо - эти сосуды должны были быть великолепными. Какая потеря, когда лопаются чудесные сосуды. Не правда ли?

– Да, Икарий, ужасная потеря.

– Маппо.
– Он поднял глаза, полные тоски.
– Думаю, в городе что-то случилось. Умерли тысячи - тысячи мертвецов в городе. Верно?

– Да, Икарий, весьма трагический конец.

– Что за ужасное проклятие тут побывало?

Маппо покачал головой.

Икарий смотрел на черепки в руках.
– Если бы я смог сложить их воедино, так и сделал бы. Ты ведь знаешь? Ты понимаешь... скажи, что понимаешь!

– Да, друг.

– Взять сломанное. Исправить.