Увидеть лицо - 2

Барышева Мария Александровна

На мгновение на нее вдруг накатила тревога, почти ужас. Она вздрогнула, и вздрогнул ее обожаемый двойник в серебряном озере, словно подернувшись рябью.

А вдруг всего этого нет. Вдруг все это тебе лишь кажется? Ведь нет ни тебя, ни «Гебы». Разве ты забыла?

Она яростно мотнула головой, и ее серьги нежно звякнули, и тотчас чей-то далекий ласковый голос произнес где-то в голове:

— Не беспокойся. Взгляни на себя. Разве такое может казаться? Это — и толь-ко это настоящее! Разве не так?

— Так! — произнесли ее губы. Тыльной стороной ладони Марина дотронулась до своей щеки и провела до

уголка глаза, наслаждаясь прикосновением к собственной мягкой бархатистой коже.

— Богиня! — щебетала Тонечка, танцуя вокруг. — Чисто богиня! Ох, Мариночка Владимировна, современные мужики вас недостойны.

Марина согласно улыбнулась. Впрочем, других не было, и с этим, волей-неволей, приходилось считаться.

Вскоре за ней заехал ее новый друг — Эдуард, владелец крупнейшего в Волжанске автосалона. Он прикатил на своей шикарной большой машине — Марина совершенно не разбиралась в марках — машина была красивой, и этого ей вполне хватало. Ей нравилось, что Эдуард не пользуется услугами шофера, а водит сам — она всегда считала, что мужчина кажется более мужественным, когда самолично сидит за рулем. Возможно, он и вызовет шофера на обратную дорогу, но сейчас он один — и это главное.

На выставке было людно, и Марина с небрежным удовольствием принимала комплименты и восхищенные взгляды от мужчин, обращавших на нее куда больше внимания, чем на экспонаты или на своих спутниц. Эдуард ревновал и похаживал вокруг, словно раздраженный лев. В глазах женщин прорастал бессильный лед, и их приветливые голоса походили на змеиное шипение. Подруги и приятельницы целовали воздух рядом с ее щекой, и в движениях их губ была бешеная зависть. Официант, разносивший шампанское, остановился возле нее, с легким поклоном протягивая поднос, и Марина неохотно, но все же взяла бокал с пенящейся жидкостью. Она не очень любила алкоголь. Отпив глоток, она отвернулась от безмолвно застывшего официанта, который для нее был лишь неким безликим и бесполым существом, и снова окунулась в набежавшую волну восхищенных улыбок и медовых голосов. Официант, сделав шаг назад, взял с подноса один из бокалов, осушил его в пару глотков и, глядя сквозь него на золотоволосую красавицу, произнес с легкой усмешкой:

— Ну, вижу, тебя и спрашивать смысла нет! Спи, золотая моя Нарцисса. Спи…

* * *

Олег открыл глаза, отчаянно зевнул, потом поднял голову и недовольно потер отпечаток руля на щеке. Он устал — отчаянно устал — так, что заснул прямо в машине. Слава богу, что он сделал это уже после того, как припарковался.

Он вылез, запер свою любимую «блондиночку», любовно похлопал ее по крылу и направился к подъезду. И с чего он так устал? Впрочем, это было не так уж важно. Важно было, что сейчас он будет дома, а дома — мама, которая откроет ему дверь, растреплет ему волосы, разогреет вкуснейший ужин, и, пока он ест, будет сидеть рядом, слушать его болтовню и, качая головой, говорить, как обычно: «Олежа, когда же ты повзрослеешь? Олежа, когда же ты перестанешь заниматься ерундой? Олежа, тебе тридцать четыре, а ты все еще ведешь себя так, будто тебе лет одиннадцать!» А потом он немного повозится со своей чудесной коллекцией…

Олег замедлил шаг, нахмурившись. Одиннадцать лет, одиннадцать… Эта цифра отчего-то неожиданно показалась ему очень

важной.

Вспомни! Разве ты не помнишь?!

Он покачал головой. В голове метались какие-то воспоминания — неопределенные, бесформенные, словно силуэты рыб во взбаламученной илистой воде. Так ничего и не поняв, Олег пожал плечами, потом открыл дверь подъезда и начал подниматься. Возле своей квартиры он остановился, снова зевнул, потом нажал на пуговку звонка, и где-то в недрах квартиры громко затренькало. Если он возвращался не слишком поздно, то старался не открывать дверь своим ключом. Мать настаивала на этом, твердя, что ей нравится самой отпирать ему дверь. Ну, нравится, так нравится, и сейчас он ждал, сонно елозя ботинками по влажному коврику.

Дверь долго не открывали — так долго, что вначале появившееся удивление на его лице начало сменяться тревогой. Он порылся в карманах, нашел ключи, выбрал нужный и начал толкать его в замочную скважину, но ключ почему-то не подходил. Замок, что ли, засорился? Олег вытащил ключ и сердито посмотрел на него, и в тот же момент из-за двери раздался приглушенный голос матери.

— Я звоню в милицию!

— Смешно, — сказал Олег с облечением и спрятал ключи. — Может прервешься и откроешь мне?!

— Что вам надо?! — испуг в голосе был почти искренним. Олег ошарашенно посмотрел на дверной глазок, потом привстал на цыпочки и помахал ему ладонью.

— Мам, ну хватит уже! Открывай, я жутко устал! Потом вместе посмеемся!

За дверью наступила удивленная тишина, потом послышалось неразборчивое мужское бормотание — похоже, отец еще не спал. Олег стукнул кулаком в дверь и раздраженно произнес:

— Открывайте, елки-палки! Дожили, родного сына на порог не пускают! Вы что — замок сменили?! А меня предупредить не надо было?!

Дверь отворилась, и на Олега подозрительно взглянул полузнакомый мужчина со встрепанными темными волосами, облаченный в отцовский халат. Мать встревоженно выглядывала из-за его плеча, смешно вытягивая шею.

— Чего вам?! Чего вы в замке ковыряетесь?!

— Дядя Костя?! — изумился Олег, узнав старого отцовского приятеля, и тут же вспомнил, почему это словосочетание «одиннадцать лет» показалось ему таким важным. Он вспомнил скандалы. Вспомнил разбитую вазу. Вспомнил обидные, ранящие слова матери.

Господи, почему это не Костин ребенок?!..

Но разве дядя Костя не умер?! Он ведь умер! Давно умер!

— Не знаю, кто ты, — процедил дядя Костя сквозь зубы, — но вали-ка ты, малый, отсюда, пока я тебя с лестницы не спустил!

— Ты смотри!.. Ты чего раскомандовался в чужом доме! — вскипел Олег. — Еще и отцовский халат напялил! Еще не известно, кто кого сейчас спустит! Мам, что еще за дела?!

Та ошеломленно округлила глаза.

— Мам?!

— Мама, что происходит, — Олег попытался было протиснуться в квартиру, но дядя Костя отпихнул его назад, но не это его поразило, а то, что мать помогла ему это сделать.

— Мам, да ты что?! Где отец?!

— Чей?

— Мой, разумеется! И твой муж, если ты забыла! Сергей Семенович Кривцов!

Ее глаза стали еще больше.

— Да вы что?.. Мы развелись много лет назад! Вот мой муж, — она кивнула на дядю Костю, который сверлил его враждебным взглядом. Олег с потрясенным возгласом качнулся назад.