Увидеть лицо - 2
Шрифт:
Эля. 78-32-40
У нее никогда не было знакомых по имени Эля. И этого телефона она не знала…
Конечно! Потому что это была не ее бумажка! Она… скорее всего, она выпала из кармана того человека в белом костюме, который пытался сделать ей укол и которого она ударила по ноге, — выпала, когда они сцепившись, катались по полу. Конечно!
Она зажмурилась и внезапно вспомнила все. Словно до сих пор она находилась в комнате без окон, погруженной в беспроглядный мрак, и вдруг кто-то вошел и включил яркий свет. Она вспомнила приборы и мониторы.
Алина открыла глаза и быстро закатала оба рукава. Внимательно рассмотрела свои руки. Нет, ничего, но и не удивительно — они позаботились, чтобы не осталось никаких следов. Только немного побаливало запястье левой руки — словно от легкого растяжения. Кажется, оно начало болеть именно в пятницу. Тогда Алина подумала, что могла растянуть себе руку в трамвае или на работе… да мало ли где. Такой мелочи можно просто не заметить.
Она растянула себе руку, когда в приступе безумной животной паники волокла за собой кровать, к которой было привязано ее запястье.
— Господи, — прошептала Алина, глядя на свою руку. Потом снова посмотрела на себя в зеркало, провела пальцем по щеке, тронула кончик носа. Закрыла и открыла свои зеленовато-карие глаза. Облизнула губы. Это было ее лицо. Это — и только оно.
Она вытащила из сумочки телефон и набрала Женькин номер. Подруга ответила не сразу, и ей пришлось прождать почти двадцать секунд.
— Да, Алюня! Ты еще у врача?
В трубке громко играла музыка, и голос Женьки был едва слышен. Алина напрягалась, изо всех сил пытаясь придать голосу спокойный тон и не заорать.
— Жень, в прошлую пятницу, когда я тебе позвонила… у меня был нормальный голос?
Женька удивленно помолчала, потом сказала:
— Ну да. Голос как голос. Простуженный слегка. Только это было не в пятницу, а в среду. В пятницу ты Тамилке звонила и сказала, что выйдешь после обеда. А что слу…
— Как в среду?!
— Ну так. Тебя ведь два дня не было — на среду у тебя выпал выходной, и утром ты мне позвонила и сказала, что заболела, и попросила подменить в четверг. Я хотела зайти, но ты отказалась, сказала, что будешь отсыпаться. Потом звонила тебе несколько раз, но ты не подходила к телефону, а мобилку отключила.
Алина потерла лоб.
— Вот как, значит? Я скоро буду… Ладно, пока.
Она отключилась прежде, чем удивленная Женька успела еще что-нибудь сказать, и позвонила Тамиле. Та схватила трубку сразу же, но судя по ее разочарованному голосу, ждала совсем другого звонка.
— Привет, слушай, сегодня я никак не смогу выйти, я…
— Я и не прошу. Помнишь, я звонила
— Ну да. И что?
— В моем голосе тебе ничего не показалось странным?
— А при чем тут твой голос? Я же с твоим приятелем говорила.
— Моим приятелем? — изумилась Алина.
— Ну да. Он позвонил с твоего телефона и сказал, что тебе надо с утра к врачу, и ты выйдешь после обеда.
Алина оцепенела.
— Да?
— Да. Лапсик, у тебя проблемы с памятью? Или с приятелем?
— А ты не поинтересовалась, почему он звонит, а не я?
— Ну. Он сказал, ты в душе. И вообще, вся занята. Слушай, мне позвонить должны, так что…
— Больше он тебе ничего не говорил?
— Нет, сразу отключился.
— А какой у него был голос?
— Мужской! — сердито сказала Тамила и положила трубку. Алина посмотрела на дисплей телефона, потом швырнула его в сумочку и ударила ладонью по грязной бледно-желтой стене.
— Сволочи! — выкрикнула она со слезами. — Какие же вы сволочи!
Это был не сон.
Вернее, не совсем сон.
Боком привалившись к стене, Алина тихо заплакала, чувствуя обиду и глубочайшее отвращение. Ее использовали — просто взяли и использовали, как вещь. Вывернули наизнанку ее мозг, забравшись в самые потаенные уголки — те, о которых и сама она страшилась вспоминать, те, о которых никто не знал. Внимательно и тщательно покопались в том, что ей было дорого. Это было омерзительно. Это было еще хуже, чем изнасилование.
Она вспомнила о выстроенных в круг бледно-зеленых ширмах. Несомненно, за ними лежали все остальные — все, кто был вместе с ней в особняке. Значит, они существуют. Значит, они не умерли — Виталий, Олег, Жорка, Света, Ольга… И Лешка и Евсигнеев тоже живы. Они все существуют. Они все настоящие, как и она сама. С ними проделали то же самое, для них создали этот особняк, этот мирок… посадили их туда и наблюдали, как они грызутся между собой, строят догадки, веселятся, подозревают, любят и убивают друг друга. Как за рыбками в аквариуме. Только… как можно наблюдать чьи-то сны?..
Но кто они? Какие они? Где? Как их найти?
И стоит ли их искать.
Знают ли они то, что известно ей? Может, хотя бы догадываются? Может, кто-нибудь еще приходил в себя после нее. До нее, насколько она поняла по реакции того человека, этого не случалось. Но почему именно она?
Тебе досталась бракованная иллюзия, Аля.
Алина вытерла ладонью мокрые щеки и посмотрела на себя в зеркало. Шмыгнула носом, потом осторожно завернула бумажку в платок и спрятала в сумочку. Какая-никакая, а все-таки зацепка. Эля… Какая Эля? Эльвира? Элина? Элла? Неважно, важно, что у этой Эли есть телефон. Если, конечно, это волжанский телефон.
Искать товарищей по несчастью, может быть кроме Виталия и не стоит, а вот тех, кто с ними это сделал, — очень даже. Хотя бы для того, чтобы выстроить их рядком и плюнуть каждому в рожу. Или врезать как следует!
С другой стороны, и остальные тоже имеют на это право. Они ведь ничего не знают. Кто из них все эти пять дней мучался так же, как и она? Смотрел на себя в зеркало, сравнивал свою настоящую и ту жизнь? А ведь ей известно больше, чем им.
Кроме того, есть еще Лешка. Конечно, глупо мстить ему за то, что случилось во сне, но все же он сумасшедший, потенциальный убийца, которого лучше знать в лицо.