Увидеть лицо - 2
Шрифт:
— Но я очень рад, что вы живы. Правда, очень рад.
— Но не рад, что мы существуем, — Виталий иронично подмигнул ему и вышел на площадку, пропустив вперед Алину. Потом обернулся. — Скажи искренне, Жора, наша с тобой встреча тебе тоже принесла разочарование?
— Откровенно говоря, я еще не понял, — Жора подтянул брюки и как-то робко улыбнулся. — Но, во всяком случае, теперь я знаю, что я не сумасшедший.
— Рад за тебя, — Виталий покивал. — Ну, пока. Звони на досуге.
— Спасибо за кофе, — бросила Алина выглядывая из-за плеча Виталия. Жора судорожно сглотнул,
— Он позвонит, — тихонько произнесла Алина, спускаясь по лестнице. — Придет в себя и позвонит.
— Почему ты так уверена, — поинтересовался Виталий, пристально глядя ей в затылок. Она пожала плечами.
— Сейчас он напуган, но потом… Ему ведь чертовски любопытно. Вспомни его. Вспомни все его теории. Это же Жорка! Какая разница, что здесь он меньше и младше?!
— Для него — огромная.
Они вышли на улицу и направились к машине. Жора внимательно смотрел на них сквозь оконное стекло, часто моргая. Когда «лендровер» скрылся за углом, он отвернулся, вздохнув с облегчением, но в то же время у него вдруг появилось странное чувство сожаления, словно только что он упустил нечто очень важное. И почти сразу к нему присоединилось и нечто другое, нелепое и удивившее его до глубины души. Почему-то в этот момент Георгий Вершинин, двадцати лет от роду, впервые в жизни почувствовал себя предателем, хотя для этого не было абсолютно никакого повода.
Оставив Алину мрачно обозревать груды газет в читальном зале центральной библиотеки, Виталий уехал проверять ближайшие адреса. Ему стоило большого труда убедить девушку, что по отдельности от их деятельности будет больше толку — Алина упиралась удивительно яростно. При этом в ее голосе звучали то подозрение, то отчаянье, как будто в голове у нее стенка на стенку бились предположение, что Виталий замыслил провернуть что-то за ее спиной, и неизвестно откуда взявшаяся уверенность, что если он уедет в одиночку, то кто-нибудь из найденных обязательно отправит его на тот свет. Уходя, он оставил ей свой сотовый, заверив, что купит по дороге другой и обязательно перезвонит.
— Взятка? — осведомилась Алина, сердито дергая бровями. Виталий показал ей кулак, воздерживаясь от эпитетов в общественном месте, где были также и дети. Потом ушел, унося на спине ее недоверчивый взгляд.
К концу второго часа он в очередной раз захлопнул за собой дверцу машины, прислонился к ней и закурил, задумчиво глядя на стандартную пятиэтажку неподалеку — очередной из пунктов назначения. К этому моменту он проверил уже почти двадцать адресов, но пока что ему не везло. В двух квартирах, записанных на фамилию Евсигнеев, ни о каком Алексее и слыхом не слыхивали, одна из найденных Ольг Харченко оказалась восьмидесятилетней старушкой, другой было четыре года. Кроме того, он отыскал одну Светлану Бережную, но это была не она. Виталий понимал, что руководствоваться исключительно внешностью нельзя, кроме того, кто-нибудь мог ничего и не помнить, но он знал, что это была не та Света. Некоторые вещи просто знаешь.
Он достал телефон и позвонил Алине. Когда она
Отшвырнув окурок и распугав по дороге гукочущую стаю голубей, Воробьев быстро прошел через двор и нырнул в темный подъезд. Поднимаясь по лестнице, он рассеянно смотрел на очередные грязные ступени, которых прошел за день не одну сотню. С каждой лестницей его уверенность, что им все-таки удастся разыскать остальных, все больше уходила в тень реалистичной безнадежности. Конкретная зацепка была только на Жорку, о прочих же, фактически, ничего не было известно. Разве что их заветные желания.
Он остановился возле двери одной из квартир. Когда-то эта дверь была бледно-голубого цвета, но теперь краска почти вся облупилась, являя полумраку подъездной площадки старое потрескавшееся дерево. Перед дверью лежал влажный коврик, связанный из женских колготок. Виталий позвонил, потом отступил назад и, глядя на глазок, принял дружелюбный вид.
Дверь отворилась, и на него посмотрела высокая женщина лет сорока с асимметричным лицом и забранными в хвост волосами. На ней были полосатый халат и старые тапочки, в прореху одного из которых выглядывал большой палец с ногтем, покрытым вишневым лаком. Лицо женщины было влажным и раскрасневшимся, и от нее на Виталия резко пахнуло свеженарезанным луком.
— Ну, наконец-то! — произнесла она резким сварливым голосом. — В десять же обещали!.. Как все-гда, пока дождешься вас!..
— А я вам что-то обещал? — поинтересовался Виталий. Женщина нахмурилась.
— А вы разве не из ремонтного управления? Хотя… оттуда только всякая пьянь является… а по вам не скажешь.
— Благодарю, — Виталий элегантно склонил голову. — Вы угадали. Спрашивали б хоть, когда дверь открываете. А вдруг я какой-нибудь маньяк?
Женщина хихикнула.
— Скажете тоже! Так вам чего?
— Вы Евсигнеева?
— Да, — она откинула настойчиво липнущую к щеке выбившуюся прядь. — Ирина Антоновна. А в чем дело?
— Скажите, Алексей Евсигнеев, здесь проживает? Или, может быть, проживал когда-то?
Лицо женщины потемнело, и она отступила назад. Сердце Виталия глухо, обрадованно стукнуло, и он мгновенно подобрался, словно хищник, учуявший потерянный след.
— Вы из милиции?
«Так-так!» — мысленно сказал себе Виталий. И выражение лица женщины, и ее вопрос очень даже соответствовали тому самому Евсигнееву.
— Почему вы так решили?
— Так кому еще он может понадобиться? — Ирина Антоновна стянула на груди расходящийся халат. — Или вы его друг?
— Нет, — совершенно искренне ответил Виталий, по тону голоса безошибочно сообразив, какой ответ будет правильным. — И, надеюсь, никогда им не стану. Но мне очень нужно его найти. Вопрос жизни и смерти.