Увидеть лицо - 2
Шрифт:
— С центральной станцией вообще не связывались?
— Нет. Они не воспользовались даже собственным защищенным радиоканалом. Даже кнопкой экстренного вызова. Все отключили — грамотно и очень быстро. Думаю, вообще все произошло очень быстро, и первыми отправили на тот свет работников отеля, чтобы не путались под ногами. Все видеозаписи исчезли. Компьютер администратора разбит, жесткий диск тоже пропал. Ничего не осталось. Я думаю, постояльцев на самом деле было семь, а не шесть… только вот доказать это теперь невозможно.
— А приходящий персонал чего говорит?
—
Виталий, остановившись посреди гостиной, хмуро посмотрел на него.
— А если этот псих теперь вздумает избавиться от всех нас — для полной гарантии своей безопасности?! Может, нам нельзя искать остальных — ведь этим мы можем навести на них Лешку?
— Напротив, — Жора задумчиво потер нос, — их лучше найти как можно быстрее. Пока он не нашел их раньше нас.
— Когда это случилось? — спросила Алина, и Жора приподнял одну бровь, припоминая.
— Три дня назад.
Алина осторожно потрогала щеку и неуверенно произнесла:
— А вдруг это все же ошибка? Вдруг это не он?
Виталий чуть опустил веки, и в его глазах появился нехороший блеск. Предположение Алины можно было подпустить к истине. Даже очень близко, но тут же отогнать, потому что он знал ответ. Это была не просто уверенность, это было знание, потому что некоторые вещи просто знаешь. Так же, как тогда, во сне, спустя несколько часов после смерти Бориса, он знал, что дорогу искать бессмысленно. Знал, что дороги нет. И сейчас он знал, что именно Лешка бродил три дня назад мертвыми коридорами «Жемчужного», проверяя, не упустил ли он чего.
На нас охотится кто-то, кто сам стал своей страшной тайной. Или чья-то страшная тайна, съевшая своего хозяина без остатка.
Я — все равно, что господь бог этого места.
Лешка уже участвовал в подобном эксперименте. Он уже был в подобном сне. Кто вернулся из того сна в реальный мир? Лешка? Или его страшная тайна? Его темное желание, убившее своего создателя и поселившееся в его теле? Кто? И почему он тогда сказал, что одного из них не существует? Кого не существует? Олега? Светки? Или, может, его самого?
Виталий до боли сжал пальцы левой руки в кулак и внимательно посмотрел на него, потом закрыл глаза, и Алина за его спиной тотчас встревоженно спросила:
— Что с тобой, м…
Она тотчас осеклась, и Виталий, мгновенно повернувшийся, увидел на ее лице плохо натянутую безмятежность. Он знал, почему она осеклась, и знал, какое слово хотела произнести. Ему хотелось, чтобы она договорила его до конца. Даже несмотря на то, что здесь был Жорка, и он затылком чувствовал его припудренный любопытством взгляд. Даже если бы сейчас здесь стояла половина Волжанска и глазела на них. Виталий удивился тому, насколько важным для него сейчас было это маленькое глупенькое слово.
— А если он и без нас уже знает, где они? — задумчиво произнес он, переведя взгляд на Жору, но тот покачал головой.
—
— Да, на тебя была самая реальная зацепка, — признала Алина, потом обнаружила в своей правой руке чашку с остывшим кофе и поставила ее на столик. — Но, в таком случае, я не понимаю, как он нашел меня. Он узнал, где я живу, потому что следил за нами… но как он начал за нами следить? Как он вообще узнал, что мы встретились, что мы ищем ответы?
Жора пожал плечами — в который раз.
— Возможно, что о тебе он все-таки знал. Знал, что ты очнулась во время перехода. И время от времени проверял — не вспомнила ли чего лишнего?
— Не вижу смысла. Зачем ему рисковать? Убил бы сразу — и все!
— Может, занят был, — Жора криво усмехнулся. — Может, ему любопытно было. А может, в это время он еще не умел убивать — здесь… Не пробовал еще ни разу убивать не во сне. А после «Жемчужного»…
Он покачал головой, сделал несколько рассеянных шагов, не глядя, куда идет, и чуть не наступил на хвост Мэй, которая, вздыбившись, пружиной вылетела из-под его ног и заскакала на негнущихся лапах.
— Бух! Бух!
Жора проворно метнулся в сторону и запрыгнул в кресло, опасливо поглядывая в сторону разъяренной чау. Виталий недовольно сказал:
— Мэй, помолчи!
Мэй мрачно посмотрела на него, развернулась и горделиво проследовала в спальню. Алина услышала, как податливо вздохнула кровать и улыбнулась.
— Пойду я домой — поздно уже, — сказал Жора из кресла, неуверенно поглядывая в сторону спальни. — Устал, как собака. Да и мама будет беспокоиться.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Алина, и Жора дружелюбно усмехнулся ей.
— Всяко получше тебя. Нет, правда, неплохо. Только устал.
— А как с братом? — поинтересовался Виталий. — Может, помочь?
— Не стоит. Это дела семейные — сами разберемся. К тому же, мне кажется, что он вряд ли сегодня будет ночевать дома.
Жора встал и направился к двери. Виталий нерешительно посмотрел на Алину, потом сказал:
— Погоди, я тебя отвезу.
Жора начал отнекиваться, но больше для приличия, и в его голосе слышалось плохо скрываемое облегчение. Он бы и сам попросил Виталия об этом, но не решался — не хотел показывать, насколько ему не по себе при мысли от возвращения в одиночестве в темноте по засыпающему городу. Случившееся с Алиной не шло у него из головы. Кто знает — не поджидает ли и его сейчас у подъезда помятый «рекорд» с потушенными фарами? Жора попытался вспомнить Лешкино лицо, но не смог — в автобусе он практически не обращал на него внимания. Помнил только, что тот был очень худым, и ему было лет семнадцать-восемнадать. Почти ребенок. Снаружи. А внутри сидит в засаде хитрый и опасный матерый зверь. Это пугало больше всего. Маньяк был бы не так страшен, если б оказался хотя бы Евсигнеевым. Хуже всего, когда тьма выбирает себе трогательно-беззащитную оболочку.