Увидеть лицо - 2
Шрифт:
— Ладно, — с легким холодком произнес тот, втыкая папиросу в пепельницу, — это все лирика. Лучше скажи — ты с нами или…
— Конечно с вами! — возмущенно перебил его Олег и даже привстал. — С вами, ясен пень! Не знаю, как… каким образом… вообще не представляю, но я хочу найти этих уродов! Гораздо больше, чем Лешку! Этот-то… псих-одиночка, а они… Я вот сижу и смотрю на вас… и знаю то, чего знать о вас, на самом деле, совершенно не хочу! И вы знаете обо мне то, что знать не следует! Обстоятельства приперли… а так бы никому и никогда! И вообще все… такое не выставляют напоказ! Я им покажу тарантулов в банке, орнитологи хреновы!..
—
— Да неважно! — отмахнулся Олег. Потом свесил руки между раздвинутых коленей и, чуть сгорбившись, совсем другим голосом, ровным и отчужденным произнес:
— Мама умерла. Месяц назад всего… Там… я проснулся, а ее нет…
Не поднимая головы, он почти осязаемо почувствовал, как оказался на пересечении взглядов. Комната наполнилась молчанием до потолка — молчание было каким-то суетливым, и ему казалось, что он слышит шелест, с каким они перебирают слова, пытаясь найти нужные и, возможно, те, которые еще не использовали друг для друга. Но Олегу не хотелось, чтоб они что-то говорили. Он и сам им толком ничего не сказал.
— Вы понимаете, что они сделали? — хрипло спросил он, продолжая разглядывать ворсинки паласа. — Ладно показали и отняли жизнь, о которой каждый из нас мечтал… но это, если говорить откровенно, ерунда! Да, у меня там была автомастерская, а здесь я уже третий месяц без работы, только времянки какие-то… и все мое богатство — моя верная блондиночка, — Олег чуть усмехнулся, — та же «Нива», что и во сне. Ягуара нет, понятное дело… Но знаете, меня это как-то не очень тронуло. Не то, чтобы я смирился… просто не придавал этому такого уж значения. Вам было сложнее… Лифман так вообще еще спит… как я понял… Но дело в другом… Они содрали корку со старых ран! И даже не только потому, что наяву люди, которых мы любили и которые были живы там, мертвы… Это больно, да… но есть худшая вещь. Помнишь, Аль, ты говорила… Вещи, имевшие значение лишь в определенный отрезок жизни, но совершенно утратившие свою важность в дальнейшем… маленькие, но очень большие тайны… Так они вернули обратно этот отрезок жизни! И теперь нет минуты, чтоб я снова и снова не думал — простила ли меня мать за то, что я специально разбил эту дурацкую вазу, которая была так для нее важна?! Теперь я бы не сделал этого снова… но сейчас я взрослый человек и понимаю, что всякое бывает в жизни, вне зависимости, есть у тебя семья или нет. Проснувшись, я бы обязательно пошел к ней и все узнал и попросил бы прощения, потому что действительно считаю, что виноват… Но я уже не могу этого сделать.
— Ты был ребенком, — негромко сказала Алина, и Олег метнул на нее неожиданно яростный взгляд.
— Ты тоже!
— Это совсем другое дело!
— Нет других дел! У меня скоро крыша съедет, потому что я постоянно вижу, как разбиваю эту проклятую вазу! — Олег взмахнул рукой и чуть не столкнул стоявшую рядом тарелку с недоеденными макаронами и мясом. — А вы?! Разве у вас не то же самое?! Я ведь помню, какие вы были!.. Разве вы больше переживаете из-за того, что потеряли сытую, позолоченную жизнь?! Виталя, разве это тебя беспокоит?! Да, там у тебя были все руки на месте, но разве об этом ты сейчас все время думаешь?! А не о том, как был вынужден добить своего пса?! Как был лишен возможности спасти свою сестру?!
Виталий резко развернулся, дернув рукой, и стоявшая на подоконнике пепельница с грохотом свалилась на пол. Закусив губу, он присел рядом и начал
— А ты, Аля?! Оплакиваешь свой утраченный ресторанчик?! Или ту девчонку, которую никак не могла спасти?! Разумеется, что может сделать пятилетний ребенок против троих взрослых уродов… но ты ведь не считаешь это оправданием, а?! До этого сна как часто ты вспоминала?! Думаю, реже, чем сейчас, потому что прошло время! А они это время у тебя отняли! Снова выставили все напоказ!
— Ты ничего не понимаешь! — зло воскликнула Алина, вскакивая. — Я…
— Очень даже понимаю! — отрезал Олег и повернулся к Жоре, словно дуэлянт, выдернувший шпагу из тела поверженного противника и готовый сразиться со следующим. — А ты, Жорка?! Что тебя беспокоит?! Отсутствие гераклического телосложения?! О чем ты жалеешь?! О том, что твой братец… чтоб его!.. жив?! Или о том, что пытался придушить своего отца?! Или о том, что у тебя это не вышло?!
Жора побагровел, но его лицо осталось спокойным. Он извлек из нагрудного кармана очки и надел их, словно для того, чтобы лучше разглядеть разъярившегося автослесаря. Потом выдержал паузу, во время которой Олег бурно дышал, точно пробежал стометровку по раскаленной пустыне, поднял руку с торчащим указательным пальцем и, нажав в воздухе невидимую кнопку, произнес:
— Разве так уж плохо, что тебе вернули совесть?
— Да не совесть мне вернули, болван! — возопил Олег. — Мне вернули мой личный ад, из которого, как мне казалось, я выбрался давным-давно! Всем вам вернули ваш личный ад! Ладно бизнесмен и Ольга — тех по жизни только деньги волнуют… А Лифман?! У него крыша едет только из-за потерянной жизни с Мальдивами, красавицей-женой, шикарной хатой и прочей фигней?! Или из-за чего-то еще?!
Алина вздрогнула, вспомнив разбитый, больной голос ювелира.
Она снова приходит ко мне по ночам вместе со своей Аеной! Опять, как в детстве…
— Я хочу знать — вы все это затеяли только лишь для того, чтобы врачей отыскать?! Или чтоб как-то помочь остальным и тем самым уравновесить свои грехи?.. А найдете — за что именно будете наказывать?!
— Не забывайся! — вдруг заорал Виталий, вскакивая. Пепельница снова полетела на пол. Олег тоже вскочил, взмахнув руками, точно собирался взлететь, и тарелка полетела-таки вниз, что вызвало у Мэй живой интерес.
— Но я же говорю именно то, что есть!
— Говори о себе! — Алина зло прищурилась. — Мы за себя сами скажем!
— Я просто пытаюсь…
— Ты не в том направлении пытаешься!..
— Эй! — громко, но спокойно произнес вдруг Жора. — Эй!
Все трое замолчали и только сейчас осознали, что уже готовы были вцепиться друг другу в горло. Алина отвернулась и опустилась в свое кресло, Виталий вернулся к сосредоточенному собиранию окурков, а Олег сел на корточки рядом с опрокинутой тарелкой и принялся оплакивать свой недоеденный обед.
— Хочешь, еще приготовлю? — хмуро предложила Алина.
— Не хочу, — так же хмуро ответил Олег, вилкой пытаясь сгрести макароны обратно в тарелку. Виталий посмотрел на него, и в его взгляде появилась легкая снисходительность.
— Ты еще подлижи!
— За отдельную плату, — пробурчал спец по транспорту. — А добавишь — так могу всю хату! Только я работаю не на электричестве, а на пиве, учти, так что тебе это дорого встанет! Зато меня не надо возить, я самобегающий.