Увидеть лицо
Шрифт:
Он глянул на лестницу, ведущую на третий этаж, раздумывая, не начать ли с него, но его размышления прервал отдаленный вскрик, долетевший из-за изгиба коридора — слабый, больше похожий на вздох, но испуг в нем прозвучал достаточно отчетливо.
Виталий развернулся и метнулся по коридору, и навстречу ему стремительно понеслись двери — все до одной плотно закрытые. Ближайшую комнату он миновал, не заглянув в нее — крик явно раздался из какой-то более дальней.
Две следующих комнаты были пусты. В одной из них горел свет, дверь была распахнута настежь, на мокром полу
Виталий обернулся, напряженно вслушиваясь — не повторится ли вскрик, не раздастся ли хоть какой-то шум. Возможно, он ошибся, и беда произошла вовсе не на этом этаже. Все же он повернулся и быстро пошел дальше, и сразу же его усилия были вознаграждены — за следующей закрытой дверью, под которой лежала узкая полоска света, вдруг что-то механически зажужжало, словно кто-то включил какой-то прибор.
Он ударил кулаком в дверь. Та оказалась заперта, и, не долго думая, он уже приготовился вынести ее плечом, когда дверь вдруг открылась сама и в коридор выглянула Марина в розовом халате и босиком. Ее влажные растрепанные волосы были небрежно разбросаны по плечам, аметистовые глаза смотрели настороженно, и, когда она увидела, кто стучал, их выражение не изменилось. Это немного удивило Виталия — раньше она смотрела на него иначе.
— В чем дело?
Тон ее голоса тоже изменился, он был почти враждебным, точно пришедший посягнул на ее собственность. Жужжащий фен в ее руке окатил его волной теплого воздуха, и только теперь Виталий ощутил, насколько он промок.
— Вы кричали?
— Да. Просто поскользнулась и упала. Немного ударилась, но ничего серьезного. А что?
— Да ничего. Просто…
— Вы сейчас были в соседней комнате?! — резко оборвала она его и махнула рукой с феном вправо. — В той! Были там?!
— Я даже не знаю, есть ли там комната, — ответил Виталий, уже сам начиная раздражаться. — Я только поднялся. Чего вы так вопите?!
— Ах, да… — рука Марины опустилась. — Нет, я просто… Да вы же насквозь мокрый, — ее голос немного смягчился. — Переоденьтесь, в комнатах полно одежды — нераспакованной, только что из магазина… Извините, я хочу высушить волосы.
Она отступила в ванную и потянула на себя дверь. Виталий еле успел всунуть ногу между дверью и косяком.
— Вы видели Алину и…
— Я никого не видела! Уберите ногу!
Совершенно сбитый с толку, Виталий отступил, и дверь тотчас захлопнулась. Он недоуменно посмотрел на нее.
Марина вела себя очень странно, и в чем-то эта странность объяснялась плохо скрытым за резкостью уходящим испугом, но что такого могло произойти в ванной? Поверх плеча Рощиной он не увидел там ничего необычного, ничего такого, что могло бы испугать взрослую женщину. С другой стороны, откуда такая враждебность, словно Виталий собирался что-то у нее отобрать? И она даже не спросила о Лешке, не спросила, нашел ли он его.
Просто поскользнулась и упала.
Почему ты врешь, Марина? Что тебя могло так напугать?
Виталий хмуро посмотрел на свою правую руку, вдруг вспомнив уже далекий и нелепый разговор в автобусе.
…у
Такого, конечно, не было, но что-то не так с его рукой… то и дело ему кажется, что что-то не так с его правой рукой… но ведь рука может быть толь-ко рукой и ничем иным — разве нет? Другое дело…
Не знаю, почему, но вы мне врете.
Да, он соврал. И Марина тоже. С другой стороны, что в этом такого?
Или у нее тоже возникло какое-нибудь странное ощущение?
Внезапно он почувствовал, что ему совершенно необходимо поговорить с Сухановой. Но где она?
Виталий толкнул следующую дверь и сразу же увидел Алину. Она стояла посередине комнаты, боком к нему, пристально глядя на что-то, лицо ее было рассеянным и мечтательным, как у человека, думающего о чем-то добром и очень хорошем; руки расслабленно повисли вдоль тела, и ремешок сумочки, съехав, елееле держался на плече — еще одно мгновение, и он соскользнет. Девушка никак не отреагировала на его приход, даже не повернула головы, и на какой-то момент Виталию показалось, что она спит, хотя ее глаза были широко открыты.
— Алина!
Вздрогнув, она резко развернулась, отчего сумочка таки шлепнулась на пол, и по ее лицу, стремительно сменяя друг друга, промелькнули испуг, узнавание, а затем яростное негодование, словно Виталий, произнеся ее имя, что-то непоправимо испортил или уничтожил. И только потом его выражение стало немного виноватым и гораздо более осознанным. Она как-то искательно улыбнулась и наклонилась за сумочкой.
«С ума тут все что ли посходили, пока я по лесу лазил?! — изумленно подумал он. — И я в том числе!»
Только сейчас Виталий увидел, на что она смотрела — и не только увидел, но и услышал. С потолка свисала подвеска — немыслимо ажурное сооружение из латуни и тонкого цветного стекла — сюрреалистические, не существующие в природе цветы и стебли, переплетенные друг с другом и в то же время словно находящиеся отдельно, настолько изящные и тонкие, что до них было страшно дотронуться — казалось, одно-единственное легчайшее прикосновение превратит это чудо в пыль. Все стебли выходили из одной точки — небольшой сферы из матового зеленого стекла, охваченной мелкой золотистой сеткой, и, сплетаясь, устремлялись вниз и немного в стороны, и все это, сияя в свете лампы, медленно кружилось и раскачивалось, издавая призрачный серебристый звон. Окно было закрыто, преграждая дорогу ветру, — скорее всего, матовая сфера скрывала в себе электромоторчик, который и приводил подвеску в действие.
Виталий мысленно пожал плечами. Он никогда не считал себя особым эстетом, но даже и будь он таковым, подвеска бы его не заворожила — красивая игрушка, ничего больше.
— Вы меня напугали, — произнесла Алина, возвращая ремешок сумочки на плечо. — Что вам надо?
И снова эта враждебность в голосе — не такая явная, как у Марины, но все же вполне отчетливая. Впрочем, здесь-то это как раз и не удивительно — Алина с самого начала восприняла в штыки, похоже, даже сам факт его существования, и ее неприязнь к нему была почти осязаемой…