Увидеть море
Шрифт:
Всех их я водил в рестораны, приглашал на концерты своей группы, гулял по Москве и беседовал, пытаясь найти ту, ради которой захочется забыть обо всём. Ту, в которую я бы смог влюбиться.
Но такой среди них не было.
В один из осенних пятничных вечеров, настрочив массовый шмат уведомлений о том, что «Леонарды Ди Каприо хороши в это время года», я собирал телефонные номера и обратил внимание на рыженькую девушку с хорошей фигурой и приятной улыбкой. В переписке она лаконична. Мы договорились
– Пойду, завтра на свидание, — поделился я с братом. Он сидел в своей комнате какой-то непривычно поникший.
– Присоединишься? — показал он на бутылку дешевого коньяка на компьютерном столе.
Я не отказался. Чем больше пустела бутылка, тем серьезнее становились наши разговоры. В определенный момент воцарилась долгая пауза. Мы думали каждый о чем-то своем.
– Не так как-то мы живём, — сказал Дима, затягиваясь сигаретой.
«Рождество наступило. В подвале темно… — хрипел из компьютерных колонок Шевчук — Сколько душ погубилонапротив окно? Я забыл, что в природееще что-то есть. Шестого приняли роды — без шести минут шесть…»
Лицо брата исказилось.
– Паш, а ведь сколько их там погибло. За Россию погибли, а не за шмотки, и не за тачки. Все самые лучшие там остались! Чистые!
Щека брата как-то неловко дернулась, он судорожно затянулся сигаретой и отвернулся. Упершись левой рукой в лоб, он вдруг согнулся и вдруг затрясся в немых рыданиях. Его плечи как-то смешно ходили ходуном, а голова впечаталась в чашу подставленной ладони.
Я вдруг почувствовал себя очень беспомощно. Неловко похлопывал его по спине и бормотал что-то вроде «Дим, хорош…ну, ладн… Дим…хорош». А он уже рыдал в голос, взахлёб, стыдясь, отворачиваясь, размазывая слюни и сопли по покрасневшему лицу.
Я понимал его.
Это была эмпатия высшего порядка. Он плакал не только и не столько об этих неизвестных русских солдатах, принявших мученическую смерть на клочке земли, который так никогда и не стал частью России. Он плакал о всем том хорошем и честном, что ушло вместе с Прошлым. Он плакал о детстве и о том, что это не он погиб от пули плечом к плечу с Настоящими Людьми, что остался и гнил заживо в этом бессмысленном, затхлом, жалком и бездушном Обществе.
О, я его прекрасно понимал!
И чувствовал себя ужасно… Легко обнять и утешить слабого человека… Плачущую женщину, но как утешить человека сильного?
А за окном начался настоящий снегопад. Снег валил щедрыми пушистыми хлопьями. Невинными и величественными. Миллиардами нетронутых стерильных снежинок укрывал всю грязь и зло, в которую стоптался, скомкался наш мерзкий подлунный мир. Брат, уткнувшись мокрым от слез лбом в свои пятнистые от въевшейсяся автомобильной краски ладони, перестал всхлипывать и только тяжело и глубоко вздохнул, как дышат старые собаки в предчувствии близкой смерти…
– Дим, давай за них… и за нас… — я протянул ему стопку «паленого дагестанского»
На свидание я, как обычно, пришёл заранее, и долго стоял в фойе кинотеатра «Прага» внимательно оглядывая входивших девушек. Некоторые вызывали содрогание, некоторые желание метнуться в буфет за шкаликом, но, в целом, женский контингент был из разряда «с текилой покатит». Яна вошла и сразу опровергла основное подозрение насчет девушек из интернета — она была гораздо симпатичней своих фото на сайте.
– Привет! — она улыбнулась так, что бабочки в моем животе заметались в лихорадочном танце.
Вся заготовленная лихость растаяла вмиг. Я лихорадочно нёс что-то бессмысленно-развлекательное, то и дело, тушуясь под умным взглядом прекрасных синих с искорками глаз, которые казались ещё темнее в тени длинных густых ресниц. Яна почти все время молчала, и только весёлая улыбка и искренний смех говорили о том, что, возможно, я не совсем ей неприятен.
Вечер пролетел незаметно, мы посидели в кафе, посмотрели какой-то фильм, после чего я отвез её на такси, а сам отправился домой.
– Эх, Дима, в печали я, — сообщил я удивленному брату. — Такую девушку встретил! Умную, красивую, без всяких замашек этих потребительских — даже сама за себя заплатить хотела, прикинь…
– А что в печали? — удивился он. — Радоваться же надо.
– Да, не. Не мой уровень. К тому же я сам не в себе как-то был, нервничал, плёл что-то несуразное… думаю, не вариант.
– Тогда и переживать не стоит, — философски заметил мой брат. — Давай лучше в «Вар» кого-нить два-на-два вынесем!
И мы вынесли. А потом ещё раз и ещё три раза подряд. Победы над американскими лузерами так воодушевили нас, что мы сходили за водкой и выпили, после чего выиграли ещё три игры подряд.
– Отличный вечер! — подвёл итог Дима перед тем, как мы отправились спать.
– Да, незабываемый, — сказал я, думая о своем.
Всю ночь мне снилась Яна. Утром к чувству легкого похмелья примешивалось ноющее чувство печали. В моём крупном израненном сердце засел ещё один крючок
«Вчера было супер! Может, на этой неделе повторим?» — написал я смс на номер, который мне оставила Яна, и замер в тревожном ожидании.
«Давай!» — пришел ответ через минуту.
Одно слово наполнило радостью!
События разворачивались быстро. На неделе я забрасывал Яну смс-ками и письмами, с признаниями в стихах, а по вечерам мы встречались. Ей было все равно, куда я её приглашу — мы легко находили общий язык.
– Паша, тебе на корпоратив один пригласительный? — спросила меня секретарша, имея в виду большую вечеринку, которую компания устраивала в честь небывалого финансового результата года. В программе была пьянка в модном восточном ресторане, боулинг и караоке-парти.