Увидеть Пруссию и… умереть
Шрифт:
Перед Залесьем Крылатых предупредил: состав не остановится, машинист лишь сбавит скорость, придётся прыгать на ходу. Один за другим кубарем скатились под откос.
— Ну, Ёжик, если с поезда так удачно сиганул, то с самолёта и подавно прыгнешь, — сказал Крылатых.
С самолёта?!
В Залесье начальство разведотдела, увидев «ребёнка», нахмурилось: — Как это понимать?
Крылатых, объяснив, как всё получилось, начал убеждать, что Генка может пригодиться. Мол, пацан знает подрывное дело, умеет обращаться с оружием, наблюдательный, с отличной памятью, дисциплинированный, владеет немецким языком. Убедил.
— Поздравляю, будешь бойцом в группе «Джек», — пожал Генке руку Крылатых.
Что ещё за «Джек»?..
На следующий день привезли экипировку. Как и другим парням, Генка дали шевиотовый костюм, рубашку, кепку, кирзовые сапоги. Каждому вручили автомат ППШ с двумя дисками, по две гранаты Ф-1. Ещё все, кроме Генки, получили по пистолету ТТ.
— А мне пистолет? — обиженно спросил он, отведя в сторону Ридевского, с которым был особенно дружен ещё в «Чайке».
— На первых порах тебе хватит и ППШ, а потом раздобудем «Вальтер» или «Парабеллум». По мне, так «Парабеллум» даже лучше ТТ, — как мог, утешил Ридевский.
Затем принесли сухари, банки со свиной тушёнкой, медикаменты, витамин С в таблетках, курево. Уложив всё это в вещмешки, занялись пристрелкой оружия. Палили по яблокам в саду. В то лето их много было.
Вечером в деревне Готковичи, что неподалёку от Залесья, устроили в доме крестьянки Агриппины Бобрик скромное застолье. На столе — консервы, овощи с огорода да фронтовые сто граммов. Незнакомый Генке полковник предложил тост за успех и скорое возвращение. Успех в чём? Возвращение откуда?..
Правда, в составе группы Генка к тому моменту уже разобрался. Павел Крылатых — командир. Николай Шпаков и Иван Мельников — заместители. Наполеон Ридевский, который лучше всех в группе знает немецкий — основной переводчик. Зина Бардышева и Анна Морозова — радистки. Иван Овчаров, Иосиф Зварика и Иван Целиков — бойцы. Трёх Иванов, к слову, различали так. Мельникова звали Иваном Ивановичем, Овчарова — Иваном Чёрным, Целикова — Иваном Белым.
После ужина сели в небольшой автобус и поехали к Сморгони, на полевой аэродром. Там какое-то время стояли у взлётной полосы. Потом на полуторке привезли парашюты. Кто-то из обслуги аэродрома сказал Генке:
— Иди, выбирай свою судьбу.
Взяв наугад сумку, Ежик встал в шеренгу. Инструктор достал Генкин парашют, помог надеть. Развернул вещмешок на грудь, повесил автомат на правое плечо прикладом вверх, затянул лямки, щёлкнул карабинами:
— Готов!
Ответственный за десант начал инструктаж. Кепки — за пазуху. Сапоги — перевязать верёвочками, чтоб не растерять в воздухе. В самолёт заходить в том порядке, в каком сейчас стоите. Так же будете и прыгать. Спиной о борт
— А развал парашюта на борту расценивается как измена Родине!
Кольцо — не трогать, парашют раскроется фалом. По команде «приготовиться» встать друг за другом, карабин фала за трос защёлкнет инструктор. По команде «пошёл» прыгать, не задерживаясь, чуть ли не на голову друг другу. Не волнуйтесь, в воздухе вас разнесёт. На землю не смотреть, ноги должны быть вместе, полусогнутые в коленях. При приземлении стараться упасть на бок. Парашют собрать и спрятать.
Подошёл заместитель начальника штаба 3-го Белорусского фронта генерал Алёшин.
— Каждый из вас стоит батальона солдат на передовой. Потому зря не рискуйте, избегайте открытого боя, старайтесь поменьше шуметь. Помните, вы — глаза и уши фронта.
Задержавшись взглядом на Генке, Алёшин спросил:
— Сколько ж в тебе веса?
— Парашют выдержит, — покраснел Генка.
— В этом я как раз не сомневаюсь, — засмеялся генерал. — Но парашют рассчитан на сто килограммов, а в тебе и половины не наберётся. Смотри, чтоб на Кёнигсберг не снесло.
Кёнигсберг?! Так вот куда нас посылают!..
— Верю, не подведёте, и месяца через два встретимся, — посерьёзнев, пожал каждому руку Алёшин.
По одному забрались в «Дуглас», расселись вдоль бортов. Сердце у Генки колотилось. Да и все выглядели напряжёнными. Вздрогнув, самолёт покатился. До свидания, Белоруссия.
После набора высоты Крылатых объяснил задачу группы:
— Значит, работать будем в глубоком тылу у немцев. Восточная Пруссия — белое пятно. Территория врага — поддержки населения не будет. От успеха наших действий зависит жизнь солдат на передовой, зависит наступательная операция фронта, зависит приближение победы…
В это время «Дуглас» на большой высоте пересекал линию фронта. Через иллюминатор, далеко внизу, виднелись пылающие хаты, артиллерийские всполохи, огненные пунктиры крупнокалиберных пулемётов.
На часах — первые минуты 27 июля 1944 года.
Прощай, Пашка…
Внизу что-то заблестело.
— Балтика, — перекрикивая шум самолёта, пояснил Крылатых.
Развернувшись, «Дуглас» пошёл обратным курсом. Справа по борту остался Кёнигсберг. Его сильно бомбили. Это помогало оставаться незамеченными. Вскоре показался нужный лесной массив.
— Приготовиться!
Все поднялись.
— Пошли!
Генка вывалился в забортную черноту восьмым. Первый прыжок в жизни. Да ещё в таких условиях. Страшно — не то слово… Но когда над головой хлопнул раскрывшийся купол, душа наполнилась какой-то необыкновенной радостью. Захотелось крикнуть: «Германия, вот и мы!..»