Уйди с дороги, Грейнджер!
Шрифт:
И ведь не получится не пересекаться с ним. Раз в неделю минимум придётся видеться.
Гермиона подавила тяжелый вздох и сказав пароль, вошла в гостиную Пуффендуя.
— Привет, я ждал тебя сегодня, — Смит встречал её возле самого проёма.
Он что стоял тут с самого отбоя, ожидав её?
Он стоял, скрестив руки на груди с абсолютно голым торсом, в одних пижамных штанах в клеточку.
Он был идеально сложен. Мускулистая грудь, широкие плечи и сильные руки, по которым проходили выпуклые вены.
— Привет, я на секундочку, мне нужно только проверить, всё ли у вас в порядке, — Гермиона переминалась с ноги на ногу, а глаза лихорадочно забегали по гостиной.
— А я знал, что ты сегодня зайдёшь, — Смит легонько коснулся её ладони. Медленно приподнял к своим губам, нежно касаясь своими.
Она почувствовала горячее прикосновение. Каким был весь его образ.
По телу пробежала дрожь. Это было неожиданно.
— Эмм, Зак, мне правда нужно…
Она не успела договорить, как он резко прижал её к своему телу, одним движением руки.
Не успев ничего сообразить, она почувствовала горячее прикосновение к своим губам.
Это было… мокро.
Он прижал её голову к себе, взволнованно дыша, а она замерла, не зная что предпринять.
Она слышала стук его сердца. Она чувствовала дрожь во всём его теле, так тесно прижатой к нему.
Он целовал её нежно, легонько проводя языком по кромке губ, не настойчиво, и так легко.
И она ответила.
Поддавшись мимолётному порыву, она впустила его в себя.
Его язык ворвался в неё, описывая нежные круги, чуть подрагивая, будто спрашивал разрешения.
И она позволила, она согласилась.
Его руки сильнее прижали её к себе.
Она чувствовала каждый его мускул, ведь он был напряжён до предела.
Он стискивал её в своих объятиях, жадно лаская своим языком, одной рукой он зарылся в её волосы, прижимая крепче к себе. А другая начала медленно спускаться по спине вниз…
Гермиона стояла в абсолютном ступоре, и первый раз в жизни совершенно не знала, что ей делать дальше.
Она позволяла Захарии вот так нагло её лапать и целовать.
Почувствовав странное волнение внизу живота, Гермиона резко оттолкнула парня от себя:
— Прости, мне правда надо идти…
— Не переживай, малышка, я всё понимаю, — Захария вновь резко прижал её к себе, и нежно провел ладонью по её раскрасневшемуся лицу, — Извини, что я так настойчив, просто не могу больше ни о ком думать, кроме тебя.
Гермиона как завороженная смотрела в его глаза. Так лихорадочно они блестели, и были такими живыми и искренними, что даже просто поверить в реальность происходящего было трудно.
Это всё сейчас реально происходит?
Давящая тишина вокруг. Уши будто заложило, и он стоит слишком близко, она очень остро чувствует
— Чёрт, прости, — Гермиона резко высвободилась из объятий и рванула к выходу.
Ни разу не обернувшись, она бегом понеслась по мрачным коридорам, даже не глядя, куда направляется.
Сильно запыхавшись, Гермиона резко остановилась, и прижалась к стене спиной, ощущая приятную прохладу от каменной кладки стены.
Это всё невзаправду.
Захария ждал её в своей гостиной, заранее разузнав, что она будет патрулировать сегодня.
Чего он хочет от неё? Или он просто хочет её? Это он прислал ей цветы?
Столько много вопросов и нет ни одного ответа.
Гермиона, оглядевшись, поняла, что находится слишком далеко от своей гостиной. Нужно возвращаться в спальню, уже слишком поздно.
И чертовски холодно в замке.
***
На следующий день у Гермионы всё валилось из рук.
Мысли метались в голове совсем не в правильном русле. Вместо заданий на уроках она думала о двух парнях.
Размышляла. Пыталась всё расставить по полочкам, но не получалось.
Больше всего её волновал Малфой. И она не понимала, почему. Вроде бы всё как обычно, он мерзкий, гадкий слизеринец, от которого всего можно ожидать. То, что он повёл себя как мудак вчера, это должно было быть как само собой разумеющееся.
Но почему-то в груди неприятно сжималось.
Это что, обида? А с какой стати? Всё было как всегда, так и должно было быть.
Но почему-то всё было наоборот. Что-то изменилось, и с этим нужно разобраться.
За завтраком она пыталась поймать его взгляд, но он как будто её игнорировал. Сидел, как обычно, в окружении своих друзей. Разве что был очень хмурым, явно пропуская мимо ушей болтовню рядом сидящей Паркинсон.
Зато Захария весь лучился радостью, вновь вызвавшись проводить её на занятия.
С ним было легко разговаривать. Даже тему для разговора не нужно было придумывать, он мог обсуждать что угодно.
Беспокойное состояние покинуло Гермиону, когда они подошли к двери класса, потому что последние десять минут она то и дело заливисто хохотала от рассказов Захарии.
— И тогда я понял, что это было не зелье для ясности ума, а сильное успокаивающее, — Захария остановился вместе с ней возле класса и продолжил, — Потому что когда я шел пятнадцать минут от своей парты до стола Макгонагалл, она сняла с меня тридцать очков и отправила к мадам Помфри, пригрозив, что в следующий раз превратит в черепаху…
— Ой я не могу, — Гермиона, восстанавливая дыхание, смахнула выступившую слезу от смеха, — Мне пора на урок, рада была повидаться.
— Может прогуляемся вечером? Пока ещё хорошая погода?