Уйти, чтобы выжить
Шрифт:
— Я рад, что с тобой все в порядке, — сказал Володя по-русски. — А сейчас мы пойдем есть. Надевай платье.
Девочка растерянно моргнула, не понимая, что ей говорят. Володя вздохнул и показал жестами.
В кухонной плите уже вовсю горел огонь. Мальчик показал на стул, который он принес из комнаты:
— Садись…
— А где мама?
Мальчик замер. Потом пододвинул ящик и сел рядом, пытаясь подобрать нужные слова, но словарного запаса катастрофически не хватало. Он сердито махнул рукой, встал и вытащил из-под стола сумку.
Девочка
— Мамина…
— Я не успел спасти… Волки… Мама защитила тебя…
Слово «волк» в его словарном запасе отсутствовало и пришлось назвать зверя по-русски, изобразив его жестами.
Девочка переспросила на своем языке.
Не уверенный, что правильно понял, Володя кивнул.
— Ее нет больше, — произнес он.
Девочка затихла, сжавшись на стуле. Мальчик обнял ее за плечи и прижал к себе.
— У меня тоже нет мамы… и папы.
Девочка заплакала. Володя ласково гладил ее по голове. Наконец она затихла, но отстраняться не стала — сидела, хлюпая носом.
— А ты кто? — вдруг спросила она.
— Прохожий, — только и смог ответить он со своим знанием языка.
Девочка слабо улыбнулась. Похоже, сам того не зная, он ляпнул что-то очень забавное.
— А сейчас мы будем кушать, — сказал он, мешая русские слова и местные.
Девочка огляделась, слезла со стула и подошла к плите. Володя облегченно вздохнул: увидела новое и о слезах забыла, и о смерти матери. Понятно, что об этом она еще вспомнит, но сейчас новая обстановка завладела ею целиком.
Мальчик достал перловку, налил в котелок воду и поставил на плиту. Закрыл конфорку, подбросил дров и прислушался к гудению, раздавшемуся из плиты… и еле успел перехватить руку неугомонной девчонки, которой захотелось потрогать вытяжную трубу. Она хоть и была сделана из огнеупорного пластика, но нагревалась ничуть не хуже железной.
— Бо-бо. Больно будет. — Володя жестами изобразил, что будет, если кто-то попытается дотронуться до трубы: протянул руку, сделал вид, что дотронулся, и запрыгал, тряся рукой якобы от боли.
Девочка расхохоталась, захлопала в ладоши, Володя же обиделся: он что, тут клоуна изображает? Но тут же обругал себя: нашел на кого обижаться.
Девочка уловила изменение его настроения, заглянула в лицо:
— Что-то случилось?
— Ничего… — И опять ведь не расскажешь того, что хочется. — Давай кушать.
Вода уже закипела, и мальчик высыпал туда перловку, посолил, чуть поперчил и поймал удивленный взгляд девочки, которая разглядывала специи. Долго нюхала перец и что-то быстро-быстро начала объяснять. Володя опять уловил только несколько слов, что-то о травах, о том, что они очень дорогие, и еще какие-то вопросы. Мальчик растерянно улыбнулся и развел руками, показывая, что ничего не понял. Девочка надулась, потом вернулась к стулу и села там, нахохлившись, наблюдая за готовкой.
Володя поднял крышку и заглянул внутрь. Вроде бы нормально. Достал банку говядины, привычным
— Ну вот, будет у нас сегодня перловка с говядиной, но для начала лекарство.
Володя обернулся, но девочки на стуле не обнаружил. Она уже стояла у стола, с недоумением разглядывая банку из-под говядины. Володя поспешно отобрал банку и, помыв, бросил в ящик, куда складывал то, что еще могло для чего-нибудь пригодиться.
— За стол! — Он усадил девочку и поставил перед ней тарелку. — Сиди.
Вытащил из кармана приготовленные таблетки. Девочка долго опасливо косилась на непонятные кругляшки, пока Володя не заставил их съесть и запить водой.
— Горько, — сморщилась Аливия.
— Зато полезно. А теперь завтракать.
И откуда у девчонки столько энергии? Только-только лежала чуть ли не при смерти, сутки ничего не ела, а сейчас скачет так, что и не поймаешь.
Володя наложил кашу в две тарелки, налил компота, ради такого случая даже достал неприкосновенный запас. Девочка смотрела на тарелку. Есть ей явно хотелось, но к незнакомой еде прикасаться опасалась. Мальчик нарезал хлеба. Эх, не очень свежий, три дня назад пек. Сегодня надо будет тесто поставить, а завтра с утра испечь.
Хлеб девочка схватила моментально, а вот на кашу все еще подозрительно косилась. Но голод победил, она взяла ложку и неуверенно попробовала. Судя по всему, каша ей понравилась, и дальше только за ушами трещало.
Володя изредка посматривал на девочку, но решил ничего пока не говорить. Сам он ел медленно.
— Еще? — Он мотнул головой на котелок с кашей.
Девочка посмотрела на свою тарелку, потом на котелок и кивнула. На это раз она ела неторопливо. Голод прошел и сейчас она явно наедалась впрок, с трудом глотая кашу.
Володя, улыбаясь, наблюдал за ее мучениями, но опять не вмешивался.
После завтрака он снова заставил ее лечь в кровать и достал стетоскоп. Однако, чтобы послушать ей легкие, пришлось выдержать настоящий бой — девочка никак не хотела снимать рубашку, а Володя никак не мог объяснить, чего он хочет. Напрасно показывал стетоскоп — Аливия не понимала, что это за штука. В конце концов, мальчик прижал ее одной рукой, а другой стащил с нее платье и задрал рубашку. Аливия сразу попыталась натянуть одеяло, но Володя не дал, тут же приставив к груди стетоскоп.
— Не дыши.
— Это как?
Мальчик попытался объяснить:
— Дышу. — Он шумно задышал. — Не дышу. — Он сделал вдох и замер. — А теперь ты. Дыши.
Девочка, подражая ему, часто задышала, косясь на непонятные штуки, которые этот мальчик вставил себе в уши. Какой-то кругляш постоянно касался ее груди то в одном месте, то в другом.
— А теперь не дыши.
И снова кругляш то тут коснется, то там. Мальчишка перевернул ее на живот и теперь своим кругляшом уже елозил по спине и опять: дыши, не дыши.