Уйти красиво и с деньгами
Шрифт:
– Конечно, кроме главаря, в банде есть специалист по вскрытию сейфов. В одном журнале Фрязин прочитал, что на своем языке воры таких умельцев называют очень смешно – медвежатниками, – продолжал Ваня.
Лиза улыбнулась:
– Чумилка если во что-то вцепится, все мелочи подберет. Неужели существуют журналы про воров? А он нашел!
– Хватка у Фрязина есть, – согласился Ваня. – Он заметил еще одну тонкость: обязательно накануне преступления в магазине появляется роскошная дама. Она просит показать лучшие бриллианты, но никогда ничего не берет – просто узнает, что есть самого ценного.
– Володька знает, что было в свербеевском саду? – забеспокоилась Лиза.
– Нет, конечно. Этого никто и никогда не узнает, – пообещал Ваня, старательно выдерживая профиль. – Только дальше так невозможно! Я не могу тебя не видеть. Я знаю теперь Почтовую наизусть – две лавки, сто четыре дома, деревянный тротуар, по которому между номером двадцать вторым и двадцать четвертым лучше не ходить, не то провалишься. Многих собак знаю в лицо и по имени: Дамка, Зеро, Шайтан. Изучил дворников, кухарок, мелочных торговцев, мальчишек разных возрастов и званий. Иногда даже знаю, что у кого сегодня готовят, как дурак из сказки Андерсена. И еще знаю, что труднее всего на этой улице встретить тебя.
Лиза сказала, глядя в упор на соглядатая в канотье:
– Это несчастье и стечение обстоятельств, что мы не виделись. Если ты зайдешь к Фрязиным и дашь мне знать, я как-нибудь вырвусь. Я тебя люблю.
Ваня благодарно сжал ее руку.
– Я уже думал, как бы познакомиться с твоей тетей, – уныло сказал он. – Лучше всего было бы, если б она тонула, а я ее спас. Но это вряд ли! Я даже приблизиться к ней боюсь: она очень похожа на императрицу Марию-Терезию из учебника истории. С чего бы она стала тонуть? Но ведь должен быть какой-то выход! Глупо, но мне еще целый год учиться в гимназии.
– А что потом? – спросила Лиза, снова обмирая при воспоминании о десяти тысячах и Пиановиче.
– Я собирался ехать в Петербург, в училище барона Штиглица, изучать архитектуру. Отец очень одобряет – у нас ведь строительное дело. Но теперь я никуда не поеду. Потому что ты здесь.
Лиза задумалась.
– Интересно, нас могут прямо сейчас обвенчать? – вдруг спросила она.
Ваня настолько удивился, что забыл осторожность, повернулся и глянул на Лизу обоими своими глазами – одним расширенным серым, другим сплющенным в щелку, в пурпурной раме.
– Вы… ты бы согласилась? – еле слышно спросил он.
– Да, – быстро ответила Лиза. – Только для этого, кажется, нужно много всего – согласие родителей и прочее. Поэтому надо венчаться тайно.
Эта замечательная мысль только минуту назад пришла ей в голову, но понравилась больше Америки. Если они с Ваней заранее обвенчаются, браке Пиановичем будет признан недействительным, и она прямо в белом платье, в цветах… Что будет дальше, она не знала. Да не все ли равно!
– Представь только, Ваня, как будет интересно! – вскричала она, чтобы не думать о невозможном и плохом. – Мы оба преспокойно ходим в гимназию, а на самом деле обвенчаны! Слово красивое, да? Как будто колокольчики звенят. И никто ничего не будет
Практический Ваня молчал, явно огорошенный такой перспективой. Он только глядел на Лизу искоса, восторженным здоровым глазом, и то краснел, то бледнел. У него был такой потрясенный вид, что соглядатай в засаленном канотье уже без всяких маскировочных уловок пялился на него и даже чуть присел, чтоб разглядеть получше.
– Ты не хочешь венчаться? – с подозрением спросила Лиза.
– А вы… ты… не пожалеете? Вы… ты… такая необыкновенная, а я… – упавшим голосом бормотал Ваня.
– Ну вот, я так и знала! Русский человек на рандеву! И не надо. И забудь.
Лиза готова была то ли расхохотаться, то ли расплакаться, а скорее всего вскочить и убежать. Это она в конце концов и сделала – вырвала у Вани свою руку и резко встала. Все ее надежды мигом заволокло мраком, даже дышать стало трудно.
Вскочил со скамейки и Ваня:
– Лиза, вы… ты меня не поняла! Я готов! Я все сделаю! Я буду венчаться, я умру за тебя хоть сейчас! Только не плачь…
Она, оказывается, уже плакала? Не только негодяй в канотье глазел теперь на нее, но и гимнаст Сущев, и кое-какие няньки. Толстый зевака в матроске, лет четырех, подошел к Лизе почти вплотную и открыл глупый рот, облепленный песком, который он только что ел.
Лиза взяла себя в руки и приложила палец к губам:
– Тс-с-с! Ваня, пойдем отсюда. Меня, наверное, уже по всему городу ищут. Ты даже представить себе не можешь, до чего я несчастная!
Они быстро вышли из зеленых ворот сада, почти пробежали Самсоновскую и свернули на Почтовую. Долго скучавший человек в канотье с видимым удовольствием припустил за ними рысью. Второй соглядатай – тот, что подволакивал ногу, – держался сзади на изрядном расстоянии, но тоже не отставал.
– Ваня, знай: скоро может случиться что-то ужасное. Я всего сказать не могу, но только… Нет, все равно не могу! Этого не может быть, – быстро, на ходу говорила полушепотом Лиза.
Ваня ничего не понимал, но отвечал твердо:
– Я сделаю все, что ты скажешь. Я навсегда тебя люблю, не сомневайся. Просто я растерялся и не мог поверить, что у нас будет такое счастье.
– Ах, если б только счастье! – почти плача, проговорила Лиза. – Я теперь даже не знаю, что со мной будет. Ты, Ваня, главное, помни, что я одного тебя люблю. Тебя! Тебя! Ты ничему не удивляйся, даже если что-то странное узнаешь, ладно?
– Ладно, – согласился Ваня, запутавшийся вконец.
За квартал до собственного дома Лиза остановилась.
– Все, дальше не ходи, – сказала она. – И помни, что я тебя люблю. Я тебе написала много писем, вчера днем и сегодня ночью. Целых пол-ящика! Может, я даже тебе их перешлю с Мурочкой или Володькой. А когда все устроится… Ах, боже мой, как же устроится?
– Ты согласна со мной венчаться? Это была не шутка? – вдруг спросил Ваня. Он все еще не верил!
– Конечно, согласна. Только тайно и не теперь. Я бегу! – заторопилась Лиза. – Смотри, Тихуновский из окошка смотрит. И эти двое за нами притащились! Я так тебя люблю, так хочу, чтоб ты меня целовал, но тут нельзя. Значит, надо обязательно венчаться!