Уйти красиво
Шрифт:
— Постойте, молодой человек, — внезапно раздался чей-то голос за спиной.
Николай Степанович удивленно оглянулся и поискал взглядом того, кто мог бы обращаться к нему столь необычным образом, если, конечно, обращение «молодой человек» относилось к нему.
В двух шагах позади он увидел того самого седовласого мужчину, что произносил надгробную речь.
— Я к вам обращаюсь, вы не ошиблись, — уточнил тот, на ходу прикуривая и прикрывая сигарету рукой. — Смотрите-ка, похоже, дождик начинается… Хорошая примета, если, конечно, в таком деле бывают хорошие приметы.
Дождь и правда начинался
— А ведь вы меня забыли, молодой человек, ай-ай-ай, — посетовал седовласый.
Присмотревшись к мужчине, Поздняков решил, что его, пожалуй, уже следовало относить к категории стариков — под семьдесят ему это уж точно.
— Понимаю, понимаю, — продолжал незнакомец, — мало ли в вашей практике было свидетелей? То ли дело я, мне ведь только однажды приходилось выступать в этой роли.
Поздняков попытался сосредоточиться, но в такой тяжелый день мозги напрочь отказывались ему повиноваться.
— Ну, не буду вас мучить, — объявил старик. — Надеюсь, моя фамилия что-то скажет вам. Я — Воскобойников.
Наконец-то в голове у Позднякова немного прояснилось. По крайней мере, фамилия Воскобойников точно была ему знакома. Стоп, стоп… Ну, конечно, Воскобойников! У него еще, помнится, было какое-то странное имя.
— Гелий, Гелий…
— Андрианович, — услужливо подсказал старик.
Ну да, тот самый Воскобойников Гелий Андрианович. Писатель. Тоже проходил по делу выпавшего из окна Рунцевича. Кажется, уже тогда был среди маститых, хотя в последнее время Позднякову не попадалось его имя на книжных лотках. Впрочем, за это он не мог ручаться, ибо следил исключительно за творчеством Ларисы Кривцовой.
— А вот я вас сразу узнал, хотя и старше вас лет на двадцать, наверное, — похвастал Воскобойников. — Впрочем, вы теперь тоже…
— Далеко не молодой человек, — подхватил Поздняков. — Слава Богу, уже пятьдесят три.
— Да что вы говорите! Надо же! А ведь как будто вчера все было! Вы приехали тогда в наш дом творчества такой юный, свежий, голубоглазый, такой, знаете ли, пышущий здоровьем… У меня все никак не получалось величать вас товарищем следователем, и я вас называл молодым человеком, а вы краснели и, кажется, сильно злились, хотя старались не подать виду. Да, время летит… Кстати, вы хромаете или мне показалось?
— Почти как в известной кинокомедии, — Поздняков хлопнул себя по бедру. — Бандитская пуля.
— Понимаю, понимаю, — кивнул Воскобойников и замолчал.
Какое-то время они молча шли по кладбищенской аллее, потом снова заговорил Воскобойников:
— Да… Грустно теперь будет на этом свете без Ларисы Петровны. Женщина она, конечно, была своеобразная, но писательский талант имела неоспоримый. Хотя, вы знаете, могла бы, конечно, использовать его более рационально. Впрочем, кто знает, кто знает…
Поздняков не поддержал тему. Во-первых, он еще не был готов говорить о Ларисе в прошедшем времени; во-вторых, легкий моросящий дождичек приятно освежал его лицо после жары, и ему вообще хотелось не произносить какие-то никчемные слова, а идти молча, вдыхая аромат хвои, и ни о чем не думать.
Но Воскобойников никак не отвязывался.
— Не понимаю, зачем она это сделала? — вздохнул он. — Сорок пять лет для писателя — детский возраст,
— Вы в этом уверены? — вырвалось у Позднякова.
— В чем, простите?
— Ну, в том, что она покончила с собой?
Все, дамбу прорвало, Поздняков таки высказал, что было у него на уме и на языке с того самого момента, как он услышал жуткое сообщение по радио. Сомнение возникло у него сразу же и с каждой минутой все более укреплялось, хотя никаких особенных к тому оснований как будто не было. Он даже успел поговорить со следователем, который вел дело о Ларисиной смерти, и тот — впрочем, без особого желания и явно тяготясь расспросами — довольно подробно изложил все, что удалось выяснить.
А выяснить удалось следующее. Ларису нашли в понедельник утром на ее даче в Хохловке мертвой. Она лежала на диване в гостиной в роскошном вечернем платье, подле нее на полу стояли пустые бутылки из-под шампанского, рядом валялся пустой флакончик, в котором предположительно находилось сильнодействующее снотворное. Смерть произошла около полуночи. Результатов экспертизы еще нет, но, судя по всему, когда они станут известны, ничего нового не откроется, и версия о самоубийстве полностью подтвердится. Что еще? Погибшая была в состоянии алкогольного опьянения, никаких следов насилия или борьбы не обнаружено (что, конечно же, опять же говорило в пользу версии самоубийства), как, впрочем, и предсмертной записки. В доме ничего не пропало, замки целы, а это опять-таки склоняло следствие идти по проторенной дорожке, в конце которой маячило удобное объяснение, уже чуть ли не читающееся между строк бесстрастного протокола: «А черт ее поймет, эту богему, у них же все не как у людей!» Да, следов насилия нет, а какие, Господи Боже мой, могут быть следы насилия, когда она, судя по количеству выпитого, находилась в состоянии полной прострации?
Они уже вышли за ворота кладбища, а общительный Воскобойников все не спешил комментировать провокационный выпад Позднякова. Постепенно их догоняли остальные участники траурной церемонии. Дождь усиливался, и все торопились побыстрее усесться в машины и автобусы.
— Вы идете на поминки? — осведомился Воскобойников.
— Честно говоря, не собирался, — пожал плечами Поздняков. Теплые струйки дождя уже затекали ему за воротник. — А где они намечаются?
— Да там и будут, на даче в Хохловке. Отсюда по шоссе каких-то двадцать километров. Поедемте, непременно поедемте. Вам же ведь наверняка хочется посмотреть, где все произошло, тем более что… — Воскобойников оборвал фразу, и возникла многозначительная, прямо-таки театральная пауза.
Да уж, в чем, в чем, а в проницательности старому писателю не откажешь. Поздняков уже решил про себя ехать в Хохловку. Оказавшись там, он, во-первых, получал возможность, не привлекая особого внимания, исподволь осмотреть дом, в котором умерла Лариса, во-вторых, приглядеться к ее ближайшему окружению, собравшемуся за поминальной трапезой.
Поздняков распахнул дверцу своей бежевой «шестерки» и посмотрел в зеркало заднего вида. Увидел, как Воскобойников плавно тронул с места пусть не суперновый, но вполне приличный «Фольксваген».