Уйти вместе с ветром
Шрифт:
— Основная задача: пытаться вступить в контакт! — сформулировала Зинаида.
— С кем? — спросил Барон. — И каким конкретно образом? Аркадий вот который день то по лесам бродит, то на скалах сутками сидит, и что? На него никто не напал, никто с ним не заговорил, никто даже на горизонте не показался. Ну, допустим, он персона нон грата, его игнорируют. Но следом за ним, контролируя ситуацию, ходит ни в чём не замешанная Эдит. И тоже ни гугу! А военные? Они прочёсывают местность в поисках Кристины и ни разу не увидели ничего… оформленного, с чем можно
— Так каково ваше мнение о происходящем? — тоном переводчика, знающего о предмете куда больше докладчиков, спросил Альберт.
Ответила Александра.
— Наше общее мнение таково, — сказала она. — Мы имеем дело с природным либо техногенным явлением, которое в качестве побочного эффекта избирательным образом воздействует на психику людей. Как инфразвук и некоторые газы. Примерно так…
Барон согласно кивнул.
— А утверждения главы местной администрации Порядина? — под перевод Альберта спросила норвежка. — Согласитесь, на пустослова он не похож…
— У него могут быть свои игры с военными, причём достаточно сложные, — подумав, предположил Альберт. — В конце концов, за посёлок начальство спросит с него. Так что ему только паники на единственной улице не хватало. А тут ещё мы глаза мозолим. Во всё лезем, пропадаем, стре… короче, ему конкретно мешаем. Вот бы под видом военной операции нас отсюда законным образом и убрать…
— А дедушка с внуками угнал вездеход и спутал ему все карты! — засмеялась норвежка.
— Это она точно подметила, — сказал Сандре Барон. — Сумрачный германский гений не стал ждать милостей от природы…
Внутри бронетранспортёра жутко гремело, стоял резкий запах масла и ещё чего-то противного, вроде не очень свежих носков. В последнем Вальтер не был уверен. Он был чистоплотен и носки надевал либо новые, либо хорошо выстиранные. Про запах подсказал дедушка. Ему виднее, у него богатый жизненный опыт…
Впрочем, Вальтер волновался не по поводу запаха, а за дедушку. В БТР его занесли на руках, в люк спустили на верёвке с дощечкой, устроили со всеми мыслимыми удобствами… Но какие удобства могут найтись в армейской машине?.. Вальтер одолевал ухабы так аккуратно, что на чемпионате по вождению БТРов его точно удостоили бы самого высшего балла, и всё равно прямо кожей чувствовал, как отдавался в старческих костях каждый толчок. При малейшей возможности он оглядывался на деда — вдруг тому плохо, вдруг голову уронил?..
Нет, Фридрих Золлингер переносил трудности лучше, чем можно было ожидать. Наоборот, в выцветших глазах даже начал проявляться блеск голубой стали. Прямо по выражению про старого коня, услышавшего звук боевой трубы.
Ещё Вальтер волновался за русскую девочку Кристину. Наверное, немцев не зря называют сентиментальными. От хорошей музыки, душевных стихов, от пронзительной красоты мира ему на глаза порой наворачивались слёзы. Гюнтер всегда подсмеивался над этим.
Он не изменил себе и сегодня.
— Ну что тебе эта девчонка? Отправил её назад,
— Она ещё школьница, — вздохнул Вальтер. Обиду в глазах Кристины оказалось не так просто забыть. — Наверно, я вёл себя как-то не так… Подал ей надежду…
— Да брось ты! Что, первый раз на тебя девчонка запала? Ты давно в зеркало смотрел, арийский красавчик?
В это время из-под колёс неожиданно пропали колдобины. Машина заворчала ровнее и бодро покатила вперёд.
— О! Вот это наша дорога, — с видимой гордостью проговорил дед.
— В каком смысле — наша? — удивился Вальтер.
— Это мы её строили. Из камня. Шестьдесят лет назад. Я узнаю места… Смотрите-ка, до сих пор можно ездить! Русские никогда не умели строить дороги…
Вальтер и Гюнтер с сомнением переглянулись, но не стали спорить со стариком. Они плохо разбирались в российских реалиях и поэтому предположили, что БТР просто выехал на недавно отремонтированный участок. А ведь дедушка Золлингер был прав. Немецкие каменные дороги в районе бывших фашистских позиций на Кольском сохранились до сих пор. И до сих пор отличаются от всех окружающих коммуникаций. Не перепутаешь…
Огромный плакат на обочине пустой дороги.
«Остановись! Почти память павших воинов Полярной дивизии».
— Вот видишь, надо было взять Кристину, она перевела бы нам…
— Не надо, я и так всё понимаю. Я сам написал бы то же самое.
— Фройляйн Алла тоже хорошо перевела бы, — вдруг сказал Гюнтер. Прикусил язык и покраснел неизвестно с чего.
Чёрные гуси, куропатки, бегущие вдоль дороги.
Выкрашенные белой краской солдаты-памятники.
Пулемётные гнёзда, сложенные из камней, обращены к океану.
Огромные мотки проржавевшей колючей проволоки…
— Дед, ты что-нибудь узнаёшь?
— Я всё узнаю.
— Как это — всё?
— Я узнаю эту землю. Это земля Смерти.
— Все горы были утыканы телеграфными столбами, у нас была хорошая связь.
— Они, наверное, упали с тех пор?
— Не упали. Здесь нет деревьев — их распилили на дрова.
Каскады озёр, речек и ручьёв, спускающиеся к океану. Крапчатые форели в блюдцах между водопадами. В воде кажутся на треть больше.
— Сюда бы шведов из нашей группы!
— У нас специалистом по рыбалке был Ганс. Он был из горных егерей — любил и понимал природу. А войну ненавидел. Однажды спас раненого оленёнка. Тот потом ходил за ним, как собака. Даже в бункер спускался. В конце концов его всё равно съели. Ганс плакал над его костями…
Вальтер попытался представить, как всё это было. Ему захотелось спросить, убил ли оленёнка русский осколок или товарищи деда его сами зарезали. Но вокруг и так было столько бередящего душу, что Вальтер предпочёл обойтись без ответа.