Уютная душа
Шрифт:
Еще секунду Таня поблаженствовала, а потом решительно стала вырываться.
— Мы не должны… Я просто осталась, чтобы помочь… — бормотала она, пыхтя. — У вас беременная жена… Вы вообще не имели права оставаться, зная, что скоро у вас будет ребенок!
— У меня? Ребенок? — изумился он. — Это что, ваш муж вам сказал?
— Нет. — Она опустила глаза. — Я сама видела вас в магазине «Одежда для беременных».
Миллер посмотрел на нее серьезно и грустно, а потом вздохнул.
— У
— Я развелась, уже почти полгода назад.
— …Если мы хотели остаться наедине, могли выбрать и более безопасное место, — сказала Таня, когда ей наконец удалось оторваться от губ Миллера. — Давай сделаем то, ради чего мы здесь — посмотрим больных.
— Сейчас пойдем… — Он так и не выпустил ее из объятий. — Сейчас. Только ты будь рядом и держи меня за руку.
Проверив состояние больных, они снова принялись целоваться.
— Нет, все, хватит, иначе я умру от счастья, — попросил Миллер. — Пойдем на улицу.
Они вышли на крыльцо. Стояла странная тишина, даже листья не шелестели, и от этого пейзаж казался нереальным, призрачным. Вода в пруду была такой черной, что он казался бездонным.
— Ихтиандр! — вспомнила Таня и засмеялась.
— Ну и что тут такого? — Миллер сделал вид, что обиделся. — Скажи лучше: ты давно ела?
— Не помню…
— Я тоже. Мои бутерброды остались в хирургическом корпусе. Здесь только хлеб и сахар.
Тане физически тяжело было стоять рядом с любимым и не касаться его, и она осторожно просунула руку ему под мышку, еще не веря, что имеет на это право.
Вернулись в реанимационный зал. Таня заварила кофе, нарезала хлеб. Миллер померил давление больным, не реагирующим на окружающую действительность, потом сел на широкий подоконник и принялся настраивать древнюю магнитолу, надеясь услышать новости о ситуации в районе.
Тане было так спокойно, словно она находилась не в зоне лесного пожара, а в собственной кухне.
Ей уже казалось, что вся ее жизнь с Борисом — дурной сон, кошмар, привидевшийся, когда она на пять минут задремала в кресле, а на самом деле они с Миллером вместе уже сто лет, каждый день она готовит кофе, а он слушает радио…
В эфире по всем частотам звучала музыка. Таня сказала, что нужно подождать — обычно новости передают в начале каждого часа.
— И хорошо, что одна музыка, — добавила она, — ведь если бы пожар разрастался, о нем сейчас говорили бы все станции. А раз они молчат, значит, очаг возгорания локализован.
— Ты моя умница! — откликнулся с подоконника ее любимый. — Поменяй, пожалуйста, бутылку на
Перспективу сгореть заживо они не обсуждали. Правда, Таня предложила собрать все огнетушители, но Миллер проворчал, что лесной пожар огнетушителем не потушишь и нечего зря ворочать тяжелые банки.
Известно, что любой экстрим обостряет сексуальное желание. Но нашим влюбленным даже не пришло в голову таким способом скоротать время тревожного ожидания. Они просто целовались — пылко и неумело, как подростки.
Они были так счастливы тем, что наконец обрели друг друга, что попросту забыли про секс.
Очнулись они от громкого стука в дверь — Миллер зачем-то закрыл ее на щеколду.
— Собирайся! — орал за дверью знакомый голос. — Две машины, как заказывал.
Мимоходом удивившись Таниному присутствию, усатый милиционер запустил в реанимационный зал санитаров и принялся командовать, чтобы больных грузили как можно скорее.
— Что, пожар уже близко? — испугалась Таня.
— Да нет, — отмахнулся усатый, — просто я тачки под честное слово одолжил, если начальство заметит, будут неприятности. А пожар уже потушили почти. Сегодня переждем для верности, а завтра-послезавтра обратно больницу откроем.
Передав больных врачам «скорой помощи», они ехали в город на заднем сиденье милицейской «девятки».
— Таня, — прошептал Миллер, наклонившись к ее уху, — ты должна меня понять…
— Что такое? — Она повернула голову, чтобы видеть его, но он наклонился к ней еще ниже.
— Я не могу… понимаешь, не могу…
Затаив дыхание, она со страхом посмотрела на него.
— В общем, я не могу лечь в постель со своей будущей женой до свадьбы, — с трудом выговорил он.
Таня облегченно выдохнула и засмеялась.
— Не смейся, — попросил Миллер. — Расстаться с тобой я тоже не могу. Может, поженимся прямо сейчас? — Он посмотрел на часы. — Еще рано, половина третьего.
— В ЗАГСе сразу не зарегистрируют. Да у меня и паспорта с собой нет.
— Что же ты его не носишь? Всякое ведь может случиться…
Она попыталась обнять его, но, словно решившись на что-то, Миллер отстранился и полез в задний карман брюк. Достал бумажник, деловито пересчитал наличность.
— Так, на кольца, я думаю, хватит. Слушай, ведь если мы сейчас купим кольца, это будет уже серьезный шаг, правда?
— Очень серьезный, — подтвердила Таня и опять засмеялась.
— Друг, останови возле Московского универмага, — попросил он милиционера и наконец рассмеялся сам.