Уйын Полоза. Книга первая
Шрифт:
Максим сел, и как ему показалось незаметно толкнул Угрюма, попытавшись того разбудить, но тот даже этого не почувствовал, лишь всхрапнул, улыбнулся во сне и повернулся на другой бок. Гость нахмурил угрожающе лоб черепа, словно тот был покрыт кожей, а не состоял из одной кости.
— Не надо. Я пришел к одному из вас, второй пока не нужен, пусть спит, я послал сладкие ведения твоему другу, и ему сейчас хорошо. С одним мне проще разговаривать, два для меня уже толпа, а это меня раздражает. Хочу предложить задание, от которого вы не сможете отказаться, а если попробуете, то умрете в муках, мне на забаву.
— Не надо угрожать. — Разозлился
— Похвально. — Хмыкнул мяскяй. — Ты быстро поборол в себе растерянность и страх. Ты или дурак, или не понимаешь, с кем разговариваешь, но это даже забавно. Глупая самоуверенность не всегда приводит к плачевным результатам, иногда бывают и успехи. Я доволен буду в любом случае, даже если вы провалите задание, то я все равно останусь в выигрыше. Ведь буду убивать вас медленно и наслаждаться зрелищем мук.
Слушай человек квест:
Мир поздней осени, это моя земля, и только моя. Я не терплю тут чужаков, и быстро от них избавляюсь, посылая чуму или оспу, в зависимости от настроения. Они умирают, забавно корчась и пуская кровавые пузыри, доставляя мне радость. — Он закаркал натужным смехом, но тут же вновь стал серьезен. — Все изменилось в последнее время, на моей земле поселились ореки, (живые трупы), скорее всего их подослал убыр (не упокоенный дух самоубийцы) из снежной долины, мой враг и завистник, такой же, как и я любитель смерти, но только для меня убийство это искусство, а для него просто еда. Снуют теперь эти твари туда-сюда, пакостят, охотиться мешают, пугая дичь. Убивают того, кто предназначен мне.
Мне самому не избавиться от этой напасти. От болезней твари подыхать не хотят, не берет их ни чума, ни оспа, и даже холера, моя любимица, не цепляет их своими липкими лапками, а другим оружием я не владею. Убейте их, или изгоните со своим другом вон из моей земли, и я щедро вознагражу ваши старания. Я умею быть благодарным. — Он вновь рассмеялся каркающим, ехидным смехом. — Думаю, три дня вам на все хватит, с избытком. Если же нет, то я, пожалуй, избавлюсь от вас, и буду искать других. Не люблю разочарований. — Он встал, и тая прямо на глазах, пошел в ночь, но остановился и резко обернулся, уже полупрозрачным облаком. — У вас три дня. Помни об этом человек. — Сверкнул желтыми глазами, и шагнув во мрак, окончательно растаял.
***
Угрюм, как убитый, проспал до утра. Улыбался и выглядел необычайно довольным видя прекрасные сны, посланные ему «заботливой» нежитью.
Дождь прошел, но это не радовало, так как он превратился в молочный туман, мало чем отличающийся от него сыростью промозглого рассвета. Мрак ночи сменился серым сумраком. Солнце наверно взошло, но это не точно, серая мгла не пропускала лучей. Да и вообще, есть ли в этой местности оно, это солнце, или что-то другое подсвечивает безысходностью мир смерти, скорби, и безнадежности? Смотришь в то, что тут, словно в насмешку называется небом, и сомневаешься.
— Ты не представляешь, что мне снилось? — Угрюм сладко зевнул, и сел, протирая глаза ладонями. Его не брал, ни холод голого камня, ни сырой, мерзкий, забирающейся под влажную одежду щупальцами дрожи туман.
— Гости к нам приходили. — Насупился тот. — Тебя не добудиться. Проспал ты все, со своим вареньем на булочке.
— Мяскяй. — Не то спросил, не то констатировал Угрюм. — Носатая тварь. — Он качнул утвердительно головой, в полной уверенности своей правоты. — Думал я, что проскочим. Он один в этой местности злобствует, других тут нет. Неубиваемая сволочь. — Он вздохнул. — И сколько он нам жизни оставил? День? Два? Он обычно сообщает, чтобы сильнее помучить, еще и распишет в красках, как ты язвами покрываться будешь и задыхаться.
— Квест дал. Еси поможем ему, то еще поживем, и даже наградит, а нет, так я думаю сообщит, сколько осталось трепыхаться, не постесняется. — Гвоздев подкинул в костер дров. — Прибить тут кое-кого надо, или выгнать, без разницы. Сроку три дня.
— Квест значит. — задумался Угрюм. — Ну тогда давай, выкладывай все, что тут произошло, и не мнись ты, как девка на выданье, ни тяни кота за недоразумение. Я не виноват, что проснуться не смог. — Он стал серьезен. — Вспоминай все. Ты должен уже понять, что ни в словах нежити, ни в ее действиях не бывает мелочей.
Максим рассказал все как было, стараясь не упустить ничего, даже мимику нежити передал, так как ее помнил. Его спутник внимательно слушал, лишь задавая уточняющие вопросы, и хмурился, слыша на них ответы, и даже улыбнулся, когда рассказ закончился. Долго молчал, погрузившись в себя.
— Значит шариком первый раз заявился? Рассматривал значит долго? Вот урод. — Он вдруг рассмеялся. — Нужны мы ему парень. Очень нужны. Боится он, иначе просто подошел бы к костру, как всегда нагло, а не подглядывал. Не нас, конечно, боится, мы для него, что тот кусок мяса для собаки — корм. Ореки ему хвост накрутили, и тот, кто их послал руку, или что у него там вместо нее, приложил. Ахтамак сам справиться не может, вот и ищет кто бы помог, и не находит, так как местность эта пустынная, не идут сюда люди, нет тут интереса, ни камушков, ни другого какого ресурса, да еще и сдохнуть легко можно. Мы для него теперь мана небесная. Практически последний шанс на жизнь. Знал же черт, что со мной разговаривать будет сложно, я калач тертый, и свое выторгую, так он тебя, зеленого для принятия квеста оставил. Жаль конечно, ну да ничего не поделать. Придется исполнять. Готовь свой калаш, оптику пристраивай, впереди охота на упырей, и легкой она не будет.
— А чего ты раньше не сказал, что тут такая гадость водится. — Максим не стал скрывать недовольства, от того, что от него утаили правду, не предупредив об опасности, а повели в дорогу как несмышленого телка. — Мне это не нравится.
— Меньше знаешь, крепче спишь. — Насупился Угрюм. — Не хотел я тебя пугать, вот и все дела, да и шансов наткнуться тут на мяскяйя вероятность небольшая, если бы не дождь, да ни непредвиденная ночёвка, давно бы проскочили, мы эту локацию, по самому краешку пройти должны были, уголок срезать. Кто же знал, что все так обернется.