Уйын Полоза. Книга первая

Дед Скрипун

— Лишь бы нам на убыра не нарваться. — Угрюм слизнул с пальцев жир, и швырнув обглоданные кости в костер, откинулся на расстеленную на полу меховую накидку. — Сам я его не видел, бог миловал, но тот, кто остался чудом жив, после встречи, рассказывал, что это исключительно жуткая тварь. Говорят, что убить невозможно, но если попасть в третий шейный позвонок, и выбить его выстрелом, то башка падает набок, и тварюга начинает дурить: Визжит, свистит и бегает бездумно по кругу, размахивая лапами, пытаясь пристроить свернутую рожу на положенное той место. Можно за это время успеть сбежать. Так что прими к сведению, ты стрелок меткий, постарайся

попасть. — Он засопел полусном. — Чего-то меня рубит на полный желудок. Может поспим чуток. Силы еще понадобятся.

— Я не против. — Кивнул Максим, сам едва сдерживаясь что бы не вырубиться. — По часику на брата, пожалуй, хватит. Ты в этот раз первый ложись. — Он повернулся к Угрюму, и усмехнулся. Тот уже во всю храпел.

Художник встал, и выглянул из лаза. Солнце, отражаясь искорками от снега, слепило зайчиками глаза. Впереди, в голубой дымке, открывалась поросшая редкими соснами долина, взбирающаяся одним, сужающимся в тонкую, кривую нитку, концом высоко в горы, а другим, расплескивалась бесформенным краем, по далекому горизонту. Он наслаждался видами, вдыхая свежий морозный воздух. Минутка счастья в бесконечной череде лишений, и испытаний. Она нужна, именно вот такая, чтобы не зачерстветь душой, чтобы понять, что и ты все еще в силах радоваться жизни. Что жив. Он вернулся к костру, и налил чая. Терпкий напиток с дымком, обжег губы, прогнав накатывающий сон.

Далекий крик, перешедший в визг боли, нарушил идиллию отдыха. Максим вновь поднялся, и выглянул наружу. Внизу склона суетились несколько темных точек, он пересчитал. Семь существ. Кто там был, люди или нежить не разобрать, слишком далеко. Уйын не давал расслабляться своему игроку. Гвоздев вернулся и взял автомат. В оптику стало отчетливо видно, что дерутся люди. Вернее, не дерутся, а кого-то уже убили, и обшаривают труп, срывая с него одежду, и выворачивая карманы. Художник вернулся к костру, и положил калаш на место. Помогать там уже некому, да и не его это дело. Кто бы самому помог?

Он отхлебнул еще чая. Крик повторился.

— Да что у вас там происходит? Не может кричать труп, или еще кого прихватили уроды? — Он вновь выглянул. В прицеле автомата, трое волокли к четверке потрошащих мешок убиенного, очередную жертву, упирающегося мужика в белом тулупе. — Вот уроды. Этого-то откуда они выловили. Помочь что ли?

Художник поймал в прицел голову одного из нападавших, задумался в сомнении, но приняв решение, нажал на спуск.

— Грабить это плохо. — Прошептали его губы, слившись с тихим шелестом выстрела. Глушитель работал лучше всяческих похвал.

Первая цель откинулась на спину, раскинув руки, и вытянув в струнку ноги, а двое остальных, бросив жертву, рванули в стороны, дико озираясь в поисках стрелка. Четверка вздрогнувших от неожиданности мародеров, быстро нырнула за валун, и скрылась из глаз.

— Давай мужик, не тормози. — Прошептал Гвоздев тому, кто его не слышал. — Сейчас очухаются, и пристрелят. Вали оттуда, дурень, ушами не хлопай. — Он поймал спину одного из убегающих, и тот встретив пулю между лопаток, нырнул в снег и там, дернувшись затих. — Два. — Вздохнул Максим. — Вот только я не уверен, что помогаю достойному. — Давай-ка дальше мужик сам справляйся. — Буркнул он в сторону неслышащей его жертве грабежа. С меня двух убийств хватит на сегодня. — Он вернулся к костру, и продолжил пить чай.

Угрюм во сне потянул носом, и открыл глаза.

— Порохом пахнет? Или

мне кажется? — Он зевнул и сел. — Не, не кажется. — Он посмотрел на Максима. — Чего у тебя опять произошло-то? Только не говори, что с убыром на новый квест сговорился. С тебя станется.

— Там какие-то уроды двух мужиков грабили, одного убили, второму я немного помог. Надеюсь, у того хватит ума сбежать. — Гвоздев ответил, не отрывая взгляда от весело потрескивающего огня, и безучастно пил чай.

— Делать тебе что ли нечего, всем обиженным Уйыном не поможешь, их тут много. — Угрюм поднялся, взял автомат, и долго всматривался в прицел. — Не видно никого. Два трупа валяются, остальные слиняли. — Он вернулся. — Если это ушлепки из секты, то искать нас будут упорно, и мстить, если просто гопники, то свалят подальше.

— Здесь и секта есть? — Невесело усмехнулся Художник.

— Так и тут люди живут. — Невесело вздохнул спутник Гвоздева. — Любит народ вокруг бреда кучковаться, и верить в черти знает что, причем чем страшнее и пакостнее предмет поклонения, тем больше у него адептов. Вон в старом мире есть придурки, что сатане молятся, чего вроде хорошего во враге рода человеческого, а нет же, есть любители себе нервы пощекотать. Тут, так же. Местная секта убыру поклоняется, жертвы ему подыскивает, ловить помогает, он за это им квесты вкусные подкидывает, помогает выживать. Идиллия у них, и полная любовь. — Он сел и плеснул себе чая. — Так и называются они: «Свидетели смерти», — отхлебнул, и плюнул с раздражением. — Одно слово уроды.

— Думаешь это они? — Максим не поднимал глаз. Такая апатия навалилась, что хотелось только лечь, и не о чем не думая уснуть, и желательно навсегда.

— Чего мне думать. — Буркнул Угрюм. — Думок на все не хватит. Если это они, то готовься к неприятностям, если просто бандюки за хабаром заскочили, то считай пронесло. Ложись лучше и поспи. Нам еще топать, и топать. До входа в подземелье верст сорок по снегу. Хорошо, что погода тихая, но если задует, то приятного будет мало, намаемся.

Два раза просить не пришлось. Только Максим лег на расстеленную накидку, как тут же провалился в глубокий сон. Только вроде закрыл глаза, как тут же почувствовал, что его толкают в плечо. Час пролетел, словно его и не было вовсе.

— Вставай, удачу проспишь. — Над ним склонился Угрюм. — Выдвигаться пора. Путь неблизкий, и нам затемно до входа добраться надо. Там я местечко знаю, где переночевать можно безбоязненно, правда без огня, и не так комфортно, как тут, но зато без страха, что прирежут во сне, там заляжем, и с утра за сосульками пойдем. Чайку хлебни, и двинем. — Протянул он парящую кружку.

***

Ветренные пещеры. Наверно потому они и ветренные, что гуляет по ним, не стихая ни на минуту сквозняк. Дует так, что сбивает временами, в узких местах с ног, пытаясь сорвать одежду.

Максим думал, что придется спускаться в мрачные подземелья, но реальность сильно удивила. Пещеры пронизывали, как дыры в сыре, сплошной массив древнего застывшего ледника. Льда, сползшего когда-то, во время которое кроме археологов никто не помнит, с вершины, протыкающей небо, вниз горы. Лавы пытающейся завалить долину, но потерявшей инерцию, и замершей искрящейся, прозрачной массой, застряв между двух склонов гор.

Угрюм уверенно свернул в сторону от одной из многочисленных сырных нор, и нырнул куда-то под лед, скрывшись из вида.