Уйын Полоза. Книга первая
Шрифт:
Он развернулся, и гордо подняв голову вышел. Его поведение восхитило Максима. Истинный король. Уверенный в себе, гордый, и не ведающий страха правитель, может и диктатор, но кто его знает, что в этом мире правильно, а что нет.
Владыка ушел, а вместо него заскочили в пыточную три старых знакомца-палача. И засуетились. Два монаха принялись крутить ворот, опускающий цепи, а Добряк расстегнул кандалы на руках сначала Максима, а затем и Угрюма, но сразу об этом пожалел.
Кулак друга отправил его в короткий полет, методом хрустнувшей челюсти, о бревенчатую стену, где тот уселся, тряся головой,
— Обещал удавить гниду, но так и быть, только зубы пересчитаю. Скажи спасибо Катилу. — Угрюм потер кулак и улыбнулся. — Уж очень хорош Ваше Преосвященство. — Он хищно улыбнулся. — Ух хорошо. Аж полегчало. Еще бы водички и вообще благодать.
***
Город людей: «Чудь», предстал перед путешественниками во всей своей красе. Просторный, наполненный волшебным воздухом цветущего лета, чистый деревянный город племени, из далеких легенд. Были такие люди: «Чудь», в нашем мире, или нет, навсегда останется загадкой, но в игре Полоза они есть. Вот они, перед глазами, ожившие легенды Урала.
Одноэтажные бревенчатые дома под черепичной крышей, ровными рядами выстроились в улицы-стрелы, нацеленные на огромный дворец. У каждого перед входными дверями обязательная клумба с цветущей земляникой, и больше никаких огородов и никаких заборов, только коротко стриженный газон.
Земляника странный выбор для культового растения, как-то не вяжется нежная ягода с героизмом, победами или со смертью, тем, что присуще человечеству выставлять для поклонения, ну да не нам судить, у каждого народа свои предпочтения, и свои выработанные веками правила.
Здесь не было огнестрельного оружия, только луки, мечи и копья, потому пистолеты, бывшим пленникам отдали без малейшего страха, посчитав их амулетами, немного неправильно висящими с боку, на ремне, а не как положено на шее, но все же оберегами от враждебных чар.
Очень сильно заинтересовал аборигенов только кинжал Максима, и прибежавший, словно «мимо проходил, и заглянул к старому другу на огонек в пыточную», местный кузнец, долго цокал языком, и крутил в руках необычный нож, и вернув его с неохотой владельцу, сказал, что: «Ему такого ни за что не сковать».
Ни капли зависти в глазах, не трясущихся от жадности рук, что порадовало Гвоздева. Чистый, непорочный восторг восхищения. Понравились Художнику люди, назвать их нелюдью, созданной искусственно Полозом расой, не поворачивался язык. Да и кто знает, кто мы сами такие? Кто создал нас? Мы же не считаем себя биороботами, нелюдью, искусственными созданиями, хотя порой поступаем именно так.
Дворец Его Преосвященства поражал роскошью. Бревна дуба, из которого он был срублен, были отполированы, и покрыты глянцевым лаком, а швы между ними, проконопачены золотой нитью. Огромные окна без стекол, до самого пола, словно дополнительные двери, но никто не смел в них входить. Сами же двустворчатые двери, на массивных золотых петлях, и из такого же благородного метала ручками, в виде шипящих змей, открывались гордыми привратниками в черной одежде, и белых плащах, зеркальным отражением монахов-дознавателей, пытавших ранее друзей.
Внутри дворца ноги утопали в густом ковре, причудливой расцветки, а стены как в картинной галерее, завешены полотнами
По центру два высоких золотых трона, в виде плетеных из веток стульев без подлокотников. На одном Катил, другой, по левую руку пустой. На нем лежит свежий венок из земляники.
Их привели сюда под конвоем, оформленным под видом сопровождения, пусть и не особо дорогих, но все же гостей.
Четыре стражника. Два спереди, грозным видом и древками копий отгоняли любопытствующих зевак, на что те отвечали недовольными выкриками, а двое следующих сзади, не давали особо наглым, подобраться с тыла к объектам обсуждения, следующей за процессией толпы.
Чему больше всего удивился Угрюм, и даже восхищенно выдохнул, тронув Художника за плечо, привлекая внимание — это дети. Дети!!!
Да, тут бегали именно те, которых не существовало в Уйыне. Играли, дрались, плакали и смеялись те, кого нет, и это было истинное чудо.
Слухи в племени чудь распространялись с удивительной скоростью, и для этого не нужно было ни телефонов, ни соцсетей. От кумушки к кумушке, от зеваки к зеваке, от лавочки к лавочке, со скоростью урагана, и вот уже весь город гудит рассерженным ульем, обсуждая свежую новость, и бежит к месту событий, расталкивая всех вокруг локтями, что бы первым увидеть чудо.
Не так видимо много развлечений у подданных Катила, или действительно произошло что-то экстраординарное.
Стража осталась за дверями, сдерживать, и успокаивать бушующую толпу, а в тронный зал друзья вошли вдвоем.
— Я не буду требовать от вас соблюдения этикета, так как вы чужестранцы, и с ним незнакомы. Только за то, как вы сюда вошли, вас можно отправить на костер. Просто подойдите ближе. — Кивнул в сторону гостей Катил. — Расскажите мне о мире, за границами моей земли. До вашего появления, о тех местах мы только догадывались.
— Какой из миров тебя интересует? — Хмыкнул Угрюм. — Нам известны два: Земля и Уйын.
— Первым мы называем то место, где вы сейчас находитесь, но вряд ли вы говорите о том же самом, а вот второе?.. — Катил задумался. — Уйын… Игра?.. Странное название для мира… — Он поднял глаза. — Расскажите о каждом.
— Ну тогда я об Уйыне, а Художник о нашем с ним родном доме, он оттуда недавно пришел… — Угрюм было раскрыл рот, начиная рассказ, но так и замер, не произнеся больше ни слова с округленными в немом звуке губами, и вытаращенными как у рака глазами.
Из дальних дверей вошла девушка. Белоснежное платье, подчеркивающее идеальную фигуру, расшитое узором все той же цветущей земляники, перетянутое на талии, которую можно без труда обнять сомкнутыми пальцами двух рук, красным пояском, стелилось по полу, полностью скрывая ноги. Воздушный плащ без капюшона, как фата невесты, как паутина, спадая с плеч, тянулся за ней следом, вздрагивая на ворсинках ковра нервной волной. Черные волосы, заплетенные в две тугие косы, стянутые на лбу все тем же венком земляники, перекинутые на высокую грудь, притягивали гипнозом взгляд друга. Карие глаза, из-под длинных ресниц, смотрели на незнакомцев с нескрываемым любопытством. Тонкие брови, крыльями сокола оттеняли белый, без единой морщинки лоб.