Uzbekiada
Шрифт:
Пока не подоспела подмога, он должен сбежать, но со скованными за спиной руками, сбежать и выследить жирдяя будет сложно. Узбек подошёл к старухе лежащий на земле и осмотрел её. Вывернутые под неестественным углом конечности и залитое кровью лицо красноречиво говорили о том, что она мертва. Ключи от наручников привлекли его внимание сразу же и уже через минуту он держал расстёгнутые наручники в руках, но выбрасывать их не стал, рассчитывая использовать для собственных нужд.
Узбек уже хотел скрыться с места аварии, но старуха неожиданно ожила и попыталась схватить его за ногу. Он посмотрел в её безжизненные глаза, склонился над ней и раскрыв один из наручников, вогнал дугу с зубчатым
У узбека с новой силой заболели зубы, которых уже не было, с обеих сторон челюсти и в порыве злопамятности, он выколол ей второй глаз, но зря. Старуха стихла ещё до того. Вокруг воцарилась тишина, обе старухи были мертвы. Не теряя времени, узбек исчез во тьме, теперь пришла очередь жирдяя бояться.
Глава 17.
От мала до велика.
Никонорыч взмыл ввысь, сделал несколько оборотов, подобно булаве для жонглирования и весело хихикая, устремился к земле, но был пойман отцом. Кстати, познакомьтесь, Никонор - отец Мафусаила.
Почти выломав дверь в родильное отделение, Никонор примчался ко врачу и чуть позже уже держал на руках младенца. Он ошалело огляделся по сторонам, пытался что-то сказать. Руки его готовы были бросить дитя на пол, а сам он выброситься в окно, но посредством какого-то нечеловеческого усилия воли не сделал этого.
– Дети - это счастье!
– Гаркнула дородная тётка в белом.
– С большой, жирной, засаленной буквы "Щ"?
– Поинтересовался он, но в ответ получил только надменное фырканье.
Удивлению не было предела. Он ждал увидеть херувима или, на худой конец, просто ребёнка, самого обыкновенного, покинувшего утробу матери. Он уже давно смирился с тем, что, как и у доброй половины женщин, у его жены во время первых родов вместе с околоплодной жидкостью вытекли остатки мозгов, но этим смириться не мог. Он очень хотел смириться. Он пытался, но не получалось. Морщины и уже пробивающиеся усы, заставили его потерять веру не только в человечество, но и бога. Бог умер, агонизируя и захлёбываясь собственным рвотными массами, сразу же, как только Никонор взял на руки этого крохотного антихриста. Мафусаил улыбнулся, глядя отцу прямо в глаза, отец ужаснулся, попытался улыбнуться в ответ и с этого дня, на лице его поселилась печать больше напоминающая недоумение и скорбь.
Никонорыч вновь взлетел к небесам, в этот раз слишком сильно, поэтому ударился головой о небесную твердь, оставив на ней и на собственной голове зеркально отражённые трещины. Юный старик падал вниз в полной уверенности, что отец как всегда поймает его, но на высоте двух метров над землёй, обнаружил, Никонор ушёл за папиросами.
Удар о землю снова пришёлся на голову с едва отросшими волосами, трещина как на черепе, так и на небе разверзлись. Из трещины небесной попадали кандидаты в депутаты народного собрания, из трещины на голове стали просачиваться крохотные и крайне агрессивные Никонорычи.
Малолетний старик взглянул наверх, с неба продолжали падать кандидаты, под ногами суетились микро-Никонорычи. Двое из них что-то не поделили, завязалась драка, один микро-Никонорыч свалил противника на землю, устроился сверху и принялся ожесточённо лупить по лицу. Второй микро-Никонорыч недолго терпел побои, что-то верещал и нащупав маленькой ручонкой камешек, ударил им первого в висок. Несколько секунд спустя, первый микро-Никонорыч лежал на земле с проломленной головой, второй,
Когда он открыл глаза, то обнаружил, как повзрослел минимум на десять лет и стоит на коленях у края обрыва при этом в воде. Он оглянулся назад. Всё ещё падающие кандидаты в депутаты народного собрания, рушились с неба в прежнем объёме, образовав небольшой курган. Под ногами плавал утопший микро-Никонорыч, и старик схватил его, но прежде взглянул вниз. Внизу он увидел бескрайний океан, хвост колоссальной рыбы под огромной костяной равниной зелёного цвета.
Реликт вернул в голову микро-Никонорыча, которого держал в руках и когда снова открыл глаза, то был уже посреди полуразрушенного китайского города. Курган из кандидатов в депутаты стал в четыре раза больше, а коротышек, снующих под ногами меньше. В одном из окон появились два крохотных силуэта. Микро-Никонорыч в японской форме, проткнул другого миниатюрным штык-ножом от винтовки Арисака и сбросил вниз. Старик на четвереньках подполз к ещё живому микро-Никонорычу, тот был одет только в холщовый мешок на голое тело и на кантонском диалекте, причитал о поруганной чести и несбывшихся мечтах. Старик взял его в руку, вспомнив о мечте и том, как буквально только что мог исполнить её, но теперь было поздно.
Снова вопли, но уже на кантонском, хруст костей, который, независимо от гражданства носителя языка, всегда звучит одинаково. Новое место. Он снова старше, микро-Никонорычей, осталось не больше пары десятков.
Он находился перед алтарём католической церкви. Кожу старика будто бы окатили кипятком, вокруг пахло ладанном, орган взревел сотнями труб, разорвав церковь на части. Курган за её пределами стал ещё больше. Казалось, ещё чуть-чуть и своей острой верхушкой он проколет солнце, что из него вытечет старик не знал.
У ног произошло грандиозное побоище микро-Никонорычей. Камешки, щепки и даже развёрнутая канцелярская скрепка использовались в качестве оружия. В ход шло абсолютно всё, что попадалось под их крохотные ручонки. Сражение подошло к концу и его по итогу выявился победитель.
В отличии от остальных обитателей его головы тот был намного меньше и заляпанный кровью с головы до ног, держал в крохотной ручонке такой же крохотный осколок стекла, который использовал в качестве оружия. Он выстоял, и Старая падла с гордостью взирал на победителя, но ровно до тех пор, пока не разглядел, как тот обгорел.
Неестественно и злобно ухмыляясь, обгорелый человечек направил на него ручонку с оружием и задал один единственный вопрос, от которого у старика, если бы они конечно были, встали дыбом волосы.
– Не ждал меня...стагый пидагас?
– Глумливо спросил Израиль.
Никонорыч не успел ничего ответить. Феечка-жид сорвался с места и уже через мгновение, используя стекло как альпеншток, взбирался по старику.
У Старой падлы случилась истерика. Он принялся лупить по себе ладонями в надежде, если не убить, то хотя бы сбить с себя феечку-жида, но сколько бы не старался, тот упорно полз вверх, к трещине на давно облысевшей голове. Старик в очередной раз ударил ладонью по предполагаемому местонахождению Израиля, но поняв, что тот уже протискивается в трещину, ломанулся к алтарю и со всей силы приложился об него головой. Никонорыч упал на пол. Звон в голове вперемешку с причитаниями микро-Никонорычей так и не покинувшими его голову, вскоре сменился на тишину.