Uzbekiada

Докучаев Алексей

empty-line/>

Опрос был унизителен. Узбек пришедший в сознание второй раз за сутки, обнаружил себя в участке. Вокруг столпилось несколько человек, у лица маячил надоедливый стаканчик с водой.

– Как вы себя чувствуете?
– Интересовался инспектор - Вы упали в обморок. Думаю, стоит перенести опрос на завтра, а сейчас, вам следует отправиться домой, отоспаться, отдохнуть.

– Да-да, спасибо.
– Всё ещё шаря глазами по помещению ответил узбек.

Перед тем, как отправить потерпевшего восвояси, инспектор вручил узбеку бумажку с написанным от руки номером с наказом звонить, если вспомнит что-то ещё.

Покинуть участок сразу не получилось.

Босая статуя в замызганном костюме стояла перед выходом из участка, не решаясь переступить порог. Ещё вчера, считая себя чуть ли не вершителем судеб

человеческих, он не мог сделать один единственный шаг. Выходить из безопасного здания, полного констеблей, на улицу, которая, как оказалось, полна отморозков, категорически не хотелось. Узбек подошёл к дежурному констеблю и хотел было попросить вызвать такси, но вспомнив, что денег нет, попросил отвезти его домой на служебной машине и закономерно получил вежливый отказ. Рядом с участком располагалась автобусная остановка, но мысль оказаться запертым в стальной движущейся клетке непонятно с кем исключала и этот вариант. После подобных рассуждений идея с такси уже не казалась такой уж правильной, водитель вполне мог оказаться уголовником или маньяком. Оставалось только одно, снова преодолеть путь до дома пешком.

Читатель! Ты помнишь тезис о том, что дорога домой это нечто большее? Не в плане событий, а менее приземлённого, может быть... Путь домой может, да и, наверное, должен нести в себе некий эмоциональный оттенок, будь то: радость, ожидание долгожданной встречи, освобождения от ежедневной рутины. Далёкая, почти осязаемая точка неизбежно приближается, становится различимой, обрастает деталями. Чем не повод порадоваться?

И всё же, не всегда столь значимое и частое событие в жизни каждого человека будет сопровождаться исключительно положительными эмоциями. Радость может сменить злость или даже стыд.

Сами улицы глумились над ним, каждый прохожий сверлил взглядом детское личико, ещё вчера бывшее мужественной физиономией, а дети показывали пальцем.

Обычно опрятного узбека, собственный внешний вид сейчас абсолютно не волновал. Он брёл домой, склонив голову к земле, тщетно пряча лицо за поднятым воротником безвозвратно испорченного пиджака. Мысли в голове метались подобно полоумной псине. Что скажут подчинённые на работе? Скорее всего весь отдел уже в курсе, и начальство тоже. В лучшем случае придётся перевестись в другой отдел или даже сменить место работы, в худшем вернуться в село. В село нельзя! Ни в коем случае! Сбежать оттуда было, как он считал, лучшим решением в жизни. А как же соседка, к которой он уже полгода пытался подкатить, по поводу и без повода оказывая разного рода услуги. Да что соседка, как жить-то теперь? Помнится, с месяц назад он видел листовку с рекламой курсов помощи жертвам каких-то насильственных действий, может стоит их посетить? В этих раздумьях узбек преодолел большую часть пути к дому.

– Вы только поглядите на него, совсем распоясались, поганцы! Растрёпанный весь и без бороды! Фу!
– Донеслось с другой стороны улицы.

Узбек бросил на крик полный растерянности взгляд. За исключением него и старушки с авоськой, набитой картошкой, на улице никого не было. Неужели эти слова произнёс этот божий одуванчик?

– Что вылупился, педик?
– Рявкнула бабулька, попыталась перейти дорогу, но безуспешно.

С противоположной стороны улицы посыпались проклятья и ругательства и он, решив, что уйти от конфликта лучший способ не привлекать к себе внимание, пошёл дальше. Он шёл вперёд, вопли старухи не умолкали. Пожилая женщина начала преследовать узбека. Глаза от обиды начали слезиться, пришлось прибавить ходу, старушка не отставала, изрыгая на свет неприятные сведения о его личной жизни. В поисках спасения он начал шарить глазами по улице, в двух сотнях метров находился перекрёсток с ожидающими разрешающего сигнала пешеходами, что узбека само собой не устраивало. Неумолимо приближаясь к позору, он наконец заметил подворотню. "Хорошо бы она не смогла перейти улицу", мелькнуло в голове и секунду спустя он юркнул в тень, сулившую успокоение.

А мусорный контейнер оказался неплохим укрытием. Не смотря на неприятный запах, за час, проведённый за контейнером, узбек привёл дыхание и мысли в норму, наметил маршрут передвижения, чтобы максимально быстро и максимально скрытно оказаться дома. Старуха умолкла больше получаса назад, и узбек решил выдвигаться пока не стемнело, иначе ночевать придётся за контейнером. В темноте он просто не сможет сделать шаг и не умереть от страха.

Выйдя из подворотни, узбек оглянулся, люди торопились кто куда,

не забывая сверлить его взглядом. Немедля он выдвинулся к перекрёстку, погрузившись в мысли о перспективах и пережитом прошлой ночью. Сделав десяток шагов, он почувствовал удар в спину, узбек посмотрел под ноги, не поднимая головы обернулся и увидел картофелину средних размеров.

– "Не поднимай голову, не поднимай голову!" - Твердил узбек про себя, повернулся и пошёл дальше тут же, получив ещё один удар в спину.

Не обернуться было нельзя.

Она стояла в нескольких метрах, готовая ринуться в бой, доставала из авоськи очередную картофелину. Редкий оскал вселял в душу суеверный ужас, глаза видели перед собой не улицу, но поле боя. Солдат преисполненный решимостью покинуть окоп и всего через несколько секунд, ринуться к оборонительной линии противника, должен был выглядеть точно так же. Её величество Война, забыв о всех конфликтах в мире, явилась собственной персоной только для того, чтобы метнуть в узбека картофелину! И узбек побежал, как побежал бы любой. Бежал так как никогда в жизни, жалея, что не поступил также прошлой ночью. Морщинистый монстр поступил аналогично. Брызжа слюной, совмещая сокрушительные броски с матерной бранью отставать она не собирался. Гонка могла быть бесконечной, но узбек знал точно, старуха не сможет форсировать перекрёсток без посторонней помощи. Это поможет разорвать дистанцию и спастись.

Организм наконец вспомнил, что является мужским и выбросил в кровь адреналин, прибавив сил. Узбек преодолел расстояние до пересечения дорог словно олимпийский спринтер, благо прохожие в ужасе расступались в стороны, периферийное зрение затуманилось, превратив пространство в туннель...

Вступив на перекрёсток, он подумал: "Ещё чуть-чуть, несколько шагов и я спасён... Что за гудение справа?.."

Дальше последовала резкая боль, ослепительная вспышка, затем последовала тишина и свет погас.

***

Истеричная жертва ушла, инспектор устало откинулся в потрёпанном кожаном кресле. Кресло-легенда. За долгие годы это кресло пережило несколько владельцев, два дефолта и нападки бегемотоподобной уборщицы, когда та домогалась его нынешнего хозяина, если тот задерживался на работе. О каждом подобном случае инспектор вспоминал с содроганием и лёгкой иронией. Как и любой нормальный человек он недоумевал. Огромный город. Мегаполис. Сотни преступлений ежедневно, вон, какого-то бедолагу недавно нашли в одном из складов промзоны, изрезанным буквально на ленты. Но его, профессионала, переловившего половину действительно опасных личностей города, заставляли гоняться за мелкой шушерой. Это ранило самолюбие, заставляя сомневаться в компетентности начальства. Была конечно вероятность, что извращенец вместо бороды оттяпает своей будущей жертве голову, но скорее всего вероятностью такой расклад так и останется. Время шло, появлялись новые жертвы, а ничего так и не изменилось. Описать нападавшего жертвы не могли, не было и свидетелей. Всё, чем располагал инспектор, была физическая сила маньяка, да следы ног сорок-последнего размера.

– "Кстати, о следах. Неплохо бы осмотреть место преступления лично".
– Подумал инспектор.

Захватив со стола телефон и служебное удостоверение, он покинул кабинет.

Дорога до места происшествия заняла больше времени, чем он предполагал. Метро он не любил. Каждый раз спускаясь под землю, инспектор испытывал чувство дискомфорта и неумолимое предчувствие, что вот-вот начнётся ядерная война и придётся провести под толщей земли остаток жизни, выменивая боеприпасы на консервы в постоянном нытье о загубленном мире. Интуиция была неотъемлемой частью работы и провоцировать апокалипсис своими действиями он не хотел, потому передвигался исключительно на личном автомобиле, смирившись с тратами на ГСМ и бесконечными пробками. Вот и сейчас, благодаря дню "Идиота за рулём", спонтанному празднику, инспектор стоял в пробке. За прошедшие пару часов о чём он только не думал. О работе, долгах, о семье. Семья была вне конкуренции. Ни что не могло заставить инспектора пренебречь священным институтом семьи. И поэтому он всегда тщательно ограждал домочадцев от дел служебных. Он уже хотел было прокрутить в голове длинную вереницу позитивных моментов за семнадцать лет брака, но река стали, стекла и резины по закону подлости продолжила движение по руслу из кирпича и бетона.