Узбекские народные сказки. Том 2
Шрифт:
– О, досточтимый падишах! – ответил слуга. – Простите нас, мы этого Плешивого неспроста привезли.
– А зачем?
– Если кровь мою пощадите, скажу.
– Пощажу! – сказал шах.
Слуга ему объяснил:
– Отец этого Плешивого был очень искусный мастер-гончар. Он один из тех мастеров, который вашу славную пиалу делал. Сорок кишлачных гончаров не могут вашу драгоценную пиалу починить. Они ее Плешивому дали, может быть он починит.
Посмотрел шах на паренька и спросил:
– Починишь?
– Починю, – ответил
Назначил ему шах сроку сорок дней.
Насыр спросил шаха:
– А как, я ее даром чинить буду?
– Ты еще смеешь торговаться, несчастный! Ну ладно. Что ты хочешь за починку пиалы?
– Прошу внимания к моим словам, – сказал Насыр. – Дайте мне коня, какого вы себе сами желаете, корову, баранов и всякой другой скотины и домашней птицы. Потом возьмите сорок лошадей, нагрузите их золотым, серебром, драгоценными самоцветами из вашей казны и отошлите ко мне домой. После этого я возьмусь вашу пиалу чинить.
Шах приказал приготовить все, что требовал Плешивый, и отправить к нему в дом. А потом обратился к сорока гончарам:
– Ну, до времени казнить вас я не буду. Оставляю вас поручителями за Плешивого. Если он только пиалу не починит, прикажу и ему, и вам отрубить головы.
Плешивый вернулся домой, разделил среди тех сорока гончаров скот и драгоценности, которые получил от шаха, и сказал им:
– Ну, мастера! Есть теперь у нас на что попировать сорок дней и сорок ночей. Если я за эти сорок дней починю пиалу, еще больше богатств добуду вам. На всю жизнь хватит. Так что не беспокойтесь.
Отнес Насыр в свою бедную хижину черепки пиалы, положил их на полку и оставил там. Живет себе пирует, а пиалу и не думает даже чинить. Гончары тоже успокоились, решили: «Починит он пиалу». Нарядились в праздничные одежды, устроили на сорок дней, сорок ночей пиршество и забыли о заботах.
И только когда уже двадцать дней прошло, они задумались: «Починит Плешивый эту проклятую пиалу или нет?» Заглянули они в его хижину. Пришли, смотрят, а Насыр как ни в чем не бывало лежит себе на боку, а черепки шахской пиалы, как положил он их на полку, так и лежат, только пылью покрылись. Удивились гончары и спрашивают:
– Ты что же думаешь, Плешивый? Почему пиалу не чинишь? Когда ж ты за нее возьмешься?
– Починю как-нибудь, – говорит Насыр. – Идите, веселитесь, здоровы будьте и не беспокойтесь.
Гончары видят, что толку от их разговора нет, и ушли. Наконец подходит и сороковой день. Опять пошли гончары в хижину Насыра. А он спит.
– Эй, Плешивый, – рассердились гончары, – ты все еще пиалу не починил. Вставай сейчас же, берись за работу!
– Э, мастера, хватит вам напоминать мне, как-нибудь починю, – ответил Насыр.
Поднялся он, постелил гончарам коврик, пригласил садиться. Уселись гончары на коврик, Насыр им говорит:
– Так, значит, надо вам об этом деле подумать. Вы мастера, а я только ученик.
От этих слов у гончаров только сердце екнуло, а Насыр
– Если сами мастера не могут работу сделать, что же сумеет ученик. В тот день я стоял перед шахом и думал: погубит он вас всех. Жалко мне вас стало. Уж если приходится людям зря помирать, так пусть они хоть перед смертью поживут, повеселятся, сытно поедят, а тогда уж умирают. Вот богатство все между вами и поделил. Ну, а теперь зачем вы ко мне пришли? Чего вы еще от меня хотите? Я ж какой был, такой и остался.
Гончары подумали: «Ничего теперь не поделаешь: тот раз уцелели, на этот раз погибать придется», – и разошлись по домам. А Насыр лег спать.
В полночь он вспомнил про пиалу, встал, ледяной водой умылся и подумал: «Сколько из-за этой разбитой пиалы людей головы сложили. Что же это будет, если я пиалы не сделаю». И с таким жаром взялся он за работу, что не успел оглянуться, как изготовил новую пиалу не хуже той, что была у шаха. Поглядел на нее Насыр, и она ему не понравилась. Бросил он ее на пол, и разбилась она на мелкие кусочки. Сделал Насыр тотчас же другую пиалу, но и она ему не понравилась. Он и ее разбил. Изготовил он третью пиалу. Такая вышла она красивая, что в сравнении с ней прежняя шахская пиала была все равно что глиняная миска.
По бокам у новой пиалы были изумительные цветы, а внутри отражались все предметы, разными красками переливались. И еще было у нее такое свойство: посмотришь на нее с правой стороны – как будто у тебя в руке не одна пиала, а семь; посмотришь с левой стороны – опять только одна пиала видна. Подержал Насыр пиалу перед глазами и сказал сам себе: «Да, вот теперь такая пиала получилась, как я хотел». Завернул ее осторожно в кисею и лег спать.
Наступило утро. Приехали в кишлак шахские слуги и прямо к Плешивому в дверь стучатся. Насыр встал с постели и впустил их к себе.
– Ну что, Плешивый, починил? – спросили слуги.
– Починил, – ответил Насыр.
Шахские слуги отвезли его в Коканд, во дворец. Шах сразу же увидел, что Насыр идет веселый, и решил про себя: «Значит, починил пиалу», – и обрадовался.
– Ну что, Плешивый, – спросил он, – починил?
– Починил!
– Давай сюда пиалу, показывай!
Насыр передал завернутую в кисею пиалу прямо шаху в руки, Когда он раскрывал пиалу, задел ее ногтем. Пиала зазвенела, звон ее разнесся по всему дворцу.
Все приближенные сразу заговорили в изумлении: «Никогда такого приятного звона не слышали!»
Посмотрел шах на пиалу, и от радости долго даже ничего и сказать не мог. Наконец спросил он у своего визиря:
– Что же мы теперь Плешивому дадим?
– Ничего ему давать не нужно, – ответил визирь.
– Как так? – удивился шах. – Плешивый починил пиалу лучше, чем я того желал. Надо ему что-нибудь подарить.
– Нет, – твердил свое визирь, – ничего этот Плешивый не делал.
– Как так не делал? Откуда же пиала взялась?