Уж эти мне мужчины
Шрифт:
– А при чем тут жук и почему он чихает? – заинтересовался Альберто.
– Не обращай внимания, – махнула рукой Маша. – Это все издержки тюремного образования.
Маркиз насторожился.
– Кажется, подъехала машина, – сказал он, осторожно приподнимая край занавески и выглядывая наружу. – Точно, такси. Это Хосе Мануэль.
Дождавшись, когда такси отъехало, журналист огляделся по сторонам в поисках двери.
– Чема! Сюда! – тихо позвал вынырнувший из темноты двора Альберто.
Сердце Рябого бешено колотилось. Он знал, что смертный приговор, обещанный
Выждав несколько минут, Рябой бесшумно подкрался к окну, уголок которого был неплотно прикрыт немного отогнувшейся занавеской, и, затаив дыхание, принялся наблюдать.
Джип Стрелка свернул с каменистой горной дороги и, взметнув колесами фонтанчики сосновых иголок, затормозил в укрытии за скалой. Стрелок накинул на машину маскировочную сеть и, вскинув на плечо небольшой рюкзак, отправился в горы.
– Я изуродую этого подонка. Я убью его. Я разрежу его на куски и скормлю шакалам, – восклицал Махмуд Дарасаев, яростно меряя шагами небольшую каменистую площадку, укрытую между скал. – Да как они посмели обмануть меня, Волка! Эти шелудивые гиены прикарманивали мои миллионы, а сами смеялись за моей спиной! Но теперь все. Теперь этому пришел конец. Волк выходит на тропу войны. Волк отомстит. Волк еще умоет вас кровью.
– Кому это ты собираешься мстить? – поинтересовался Стрелок, бесшумно появляясь из-за скалы.
Волк вздрогнул и, обернувшись к Дмитрию Сергеевичу, хищно оскалил зубы.
– Тэбэ, дарагой! – с нарочито утрированным кавказским акцентом рявкнул он.
По знаку Дарасаева из укрытий, щелкая затворами, выскочили несколько чеченцев и с гортанными криками нацелили автоматы в грудь Борисова.
– Очень эффектная сцена, – оценил ситуацию Стрелок. – Может быть, теперь ты объяснишь мне, в чем дело?
– Я задам тебе только один вопрос, дарагой, – яростно чеканя слова, произнес Махмуд. – И если ты ответишь неправильно, мои люди пристрелят тебя на месте. Так какую сумму выкупа Генсек собирается получить с Серого Кардинала?
Дмитрий Сергеевич ухмыльнулся и, достав из кармана сигареты, неторопливо закурил.
– Именно об этом я и собирался с тобой поговорить, – сказал он.
– Прежде всего ты должен мне поклясться, что все, что я расскажу тебе, останется строго между нами, – твердо сказал Альберто по-испански.
– Говори по-английски, – потребовала Маша. – Мы и так в ужасном положении, и я не допущу, чтобы вы о чем-то там секретничали за моей спиной.
– Но я же журналист, – не обращая внимания на Машин протест, заныл Чема. – Нутром чую, что здесь дело пахнет потрясающим материалом. Ты-то у нас маркиз, а мне ведь карьеру делать надо. Неужели ты собираешься подложить мне
– Черт побери, говорите по-английски, – стукнув кулаком по столу, рявкнула Маша.
– Пожалуйста, оставь их в покое, – вмешался Джокер. – Уверен, Альберто потом тебе все расскажет. В конце концов, ты должна доверять своему брату.
– Своему брату? – недоверчиво переспросил журналист, поворачиваясь к Маше. – Он сказал «своему брату»? Альберто, он что, тебя имел в виду?
Маркиз застонал и, закрыв лицо руками, обессиленно опустился на кровать.
Чема смотрел на Арлин со все возрастающим подозрением. Девушка, чувствующая, что допустила-таки оплошность, тоже не мигая уставилась на него.
– Слушай, а ты мужчина или женщина? – по-английски спросил Чема.
– А ты как думаешь? – задала встречный вопрос Маша, неторопливо снимая парик.
– У, черт! – восхищенно ругнулся за окном Рябой. – Похоже, Леонид Борисович дал маху с этим мальчуганом. Да с такой информацией я еще на повышение пойду!
– Все-таки женщина, – покачал головой Хосе Мануэль. – В таком случае по логике вещей эта красотка должна оказаться мужчиной, – указывая на Васю, заключил он.
– Снова угадал, – развел руками Джокер и, последовав примеру девушки, тоже избавился от своих пуделиных каштановых локонов.
Журналист подошел к безутешному Альберто и дружески похлопал его по плечу.
– Ладно, колись, все равно теперь уже бессмысленно что-нибудь скрывать, – ласково сказал он по-английски. – Клянусь, что не напечатаю ни строчки о тебе без предварительного согласования с тобой и без твоего одобрения.
– Точно клянешься? – поднял голову Альберто.
– Клянусь ножками Мириам! – торжественно провозгласил Чема.
– Это уже серьезно, – усмехнулся маркиз.
– Я не верю тебе, – сказал Волк. – Ты просто пытаешься выкрутиться.
– Глупости, – отрезал Стрелок. – Я сам назначил эту встречу. Ты прекрасно знаешь, что в ней не было необходимости, поскольку все давно оговорено. Генсек меня уже достал своим хамством, и в конце концов последняя капля переполнила чашу. Не думай, что он собирался заплатить мне за сделку слишком много. Я бы получил свой процент лишь от суммы выкупа, которую он назвал тебе, а не от той, которую Родин действительно собирался получить. В этой игре не я устанавливаю правила. Я обычный посредник и просто выполняю свою работу. Но мне надоело рисковать за гроши и выносить наглость этого экс-коммуниста. Я хотел предложить тебе самим получить полный выкуп за Серого Кардинала и поделить его пополам.
– Ну, насчет «пополам» – это ты загнул, – задумчиво произнес Дарасаев. – Так ты говоришь, десять миллионов? Двадцать процентов от десяти миллионов – кажется, это два миллиона баксов? Тоже неплохо для посредника. За это ты должен еще и поблагодарить меня.
– Ты прав. Два миллиона – это тоже неплохо, – дипломатично улыбнулся Стрелок. «Но десять миллионов – гораздо лучше», – подумал он.
– Ты опять жульничаешь, – сказал Степан Иванович Кашкин.
– Как? – невинно округлил глаза Иван Копилкин.