Уж эти мне мужчины
Шрифт:
– Что? Уже? – ошарашенно спросил он. – Говорили ведь, через месяц! Еще почти две недели осталось!
– Что – через месяц? – не понял Шакбараев.
– Казнь! – внезапно охрипшим голосом просипел Копилкин.
– Какая казнь! Совсем с ума сошел! – укоризненно покачал головой Азиз. – Я освободить вас пришел. Или вы уже не хотите деньги платить?
– Хотим, хотим! – заверил его Кашкин. – Об этом не беспокойся.
– А кинжал зачем? – с облегчением переводя дух, спросил Иван.
– Как зачем? Веревки резать! – Шакбараев сокрушенно почмокал губами. – Совсем
– Так режь! – сунул ему связанные руки фокусник.
– Ключ, пожалуйста! – обратился к консьержу Хосе Мануэль. – Кстати, сеньорита Диас Флорес у себя?
– Она вернулась около двух часов назад, – сказал тот, протягивая журналисту ключ.
«Надеюсь, они уже спят, – пробормотал Хосе Мануэль, направляясь к лифту. – К утру успею придумать какое-нибудь благовидное объяснение своему исчезновению».
Зевая, журналист повернул ключ в замочной скважине и открыл дверь. Только сейчас он почувствовал, что смертельно устал. Чема нажал на выключатель, и вспыхнувший свет озарил могучую фигуру Костолома, устроившегося в кресле, и соблазнительно раскинувшуюся на кровати Мириам Диас Флорес.
– Сюрприз! – с нехорошей улыбкой произнес Костолом.
Хосе Мануэль устало прикрыл глаза.
– А я-то думал, вы давно уже спите, – безрадостно произнес он.
– Где ты был? – все с той же нехорошей улыбкой поинтересовался Костолом.
– По-моему, мы еще не женаты, так что сомневаюсь, что должен давать тебе отчет о своих перемещениях, – недовольно ответил журналист.
Гарик неторопливо взял со стола пустой стакан, повертел его в пальцах, внимательно посмотрел его на просвет, а затем резким движением впился в него зубами. Откусив здоровенный кусок стекла, Костолом, к ужасу Хосе Мануэля, с громким хрустом принялся его жевать.
Чема, обладающий типично испанской впечатлительностью, почувствовал, как его рот наполняется слюной. Ему казалось, что острые неровные осколки терзают его собственные губы и десны. Представив, как стекло разрезает на части его горло, неторопливо опускаясь вниз, в пищевод и желудок, журналист испустил тихий стон. Он был сломлен, и Костолом это прекрасно понимал.
– Еще раз спрашиваю: где ты был? – с громким чмокающим звуком проглотив осколки, повторил Гарик.
– Я был с той женщиной, – покаянно признался журналист. – Вы уж простите, сам не знаю, что на меня нашло. Конечно, я должен был предупредить вас, но боялся, что упущу ее, пока буду объясняться с вами.
– А я что говорила! – победно воскликнула Мириам. – У этих мужиков всегда только одно на уме.
– Я не верю тебе, – сказал Костолом.
Журналист развел руками.
– Ну, с этим я ничего не могу поделать, – произнес он. – Я лично сказал тебе чистую правду. Если хочешь, можешь проверить меня на детекторе лжи.
Гарик поднялся с кресла и, подойдя к Хосе Мануэлю, ткнул его указательным пальцем в грудь. Журналист пошатнулся.
– Сейчас уже поздно, идем спать, но имей в виду, мы с тобой еще не закончили, – угрожающе сказал Гарик.
Мириам соскользнула
– Спокойной ночи, – зевнул им вслед Чема.
– Шамиль! Азиз! – оглядываясь по сторонам, позвал Волк. – Эй, кто-нибудь!
– В чем дело? – спросил Стрелок. – Что-то не так?
– Все так! – рявкнул Дарасаев, рысцой направляясь к землянке.
Пинком ноги распахнув дверь, Волк влетел внутрь и застыл, глядя на валяющиеся на полу обрезки веревок, когда-то связывавших руки и ноги узников. Не помня себя от ярости, чеченец выхватил пистолет и под аккомпанемент самых изысканных ругательств выпустил всю обойму по беззащитным кускам веревки.
Стрелок вздрогнул, услышав выстрелы.
– Ты псих! Ты что, убил их? – закричал Дмитрий Сергеевич, врываясь в землянку с пистолетом наперевес.
Кроме подвывающего от ярости и продолжающего ругаться Волка, в землянке никого не было.
– Но здесь же никого нет! – констатировал очевидный факт Стрелок. – Так в кого же ты палил?
– Уйди! Убью! Не хочу тебя видеть! – отрывисто восклицал Дарасаев, шаря по карманам в поисках запасной обоймы.
– Ладно, я могу уйти, если ты так хочешь, – пожал плечами Борисов. – Только сначала скажи мне, где заложники.
– Где заложники? – вскинулся Махмуд. – Ты спрашиваешь меня, где заложники! Может быть, ты сам скажешь мне, где они?
– А я-то откуда могу знать? – удивился Стрелок. – Вроде это твои люди их охраняли.
Дарасаев глубоко вздохнул, задержал дыхание и с шумом выпустил воздух из легких.
– Заложники исчезли, – неожиданно спокойно объяснил он.
– Как – исчезли? – не понял Дмитрий Сергеевич. – А где же охрана?
– Тоже исчезла, – сказал Волк.
– Но что произошло? На охрану напали? Их убили? Захватили в плен? – продолжал спрашивать Стрелок.
– Я знаю не больше тебя, – мрачно сказал Махмуд. – Но у меня есть кое-какие соображения.
– Может, поделишься со мной?
– Генсек! – злобно рявкнул Волк. – Уверен, что это дело рук Родина.
– Не знаю, не знаю, – покачал головой Дмитрий. – Не думаю, что тут замешан Родин. Сначала надо понять, что именно произошло. У тебя есть хорошие следопыты?
– Ты прав! – согласился Дарасаев, хлопая в ладоши. – Эхтибар! – позвал он.
– Я здесь, командир!
– Заложники сбежали. Проверь по следам, сколько человек здесь побывало, что произошло и давно ли они ушли, – скомандовал Волк.
– Слушаюсь, командир!
– Эй! Никому не двигаться! Не мешать Эхтибару, не затаптывать следы, – крикнул Дарасаев своему отряду.
Десять минут спустя Эхтибар подошел к Волку.
– Командир! Здесь не было чужих! – отрапортовал он. – Следы Шамиля ведут вниз. Думаю, он отправился в аул. Заложники и Азиз пошли в другую сторону, к границе с Кабардино-Балкарией. Думаю, что они ушли час-полтора назад.
– Надо же, мы разминулись, – сплюнул на землю Махмуд. – Мы же как раз пришли из Кабардино-Балкарии. – Ты сможешь выследить их? – обратился он к Эхтибару.