Уж замуж невтерпеж, или Любовь цвета крови
Шрифт:
Я горько усмехнулась:
– А вы думали, что она начнет каяться?! Она потеряет работу, ее затаскают по судам, репутация роддома будет запятнана, потому что здесь калечат здоровых детей?! Вы действительно думаете, что кто-нибудь сознается?!
– В любом случае вся ответственность за то, что здесь происходит, лежит на мне. Меня и наказывайте.
– Не надо героизма. Я хочу знать, что произошло с моим ребенком. Проведите расследование. Вы нормально приняли у меня роды. К вам вопросов у меня нет. Ребенок был здоров. Что у вас здесь происходит?!
–
Главврач сочувственно пожала мне руку и вышла из палаты.
Иван лежал в люльке в первой в своей крошечной жизни боевой повязке. Гипсов таким крохам не делают, косточки срастаются при правильном положении фрагментов плечевой кости.
Чтобы тельце под повязкой не прело, я пальцем тихонечко смазывала ему маслом подмышки и грудку.
Он уже не плакал и с удовольствием сосал мое молоко, которого было очень много, несмотря на переживания.
Анализ на хрупкость костей (ведь именно это подозревала главврач) дал отрицательный результат.
Елена Петровна радостно сообщила мне об этом и даже вытерла шапкой вспотевшее от переживаний лицо.
– Я всю ночь читала медицинские справочники в поиске подобных случаев. И не нашла. Опросила коллег – тоже никто с подобным не сталкивался. Ничего не понимаю.
И врач развела руками.
Я молча выслушала ее, думая:
«Мне главный гинеколог Москвы рекомендует больницу. Роды принимает главврач – специалист с большим авторитетом. Мы заплатили за эти VIP-роды немалые деньги, в конце концов. В результате в послеродовой палате мне сжигают кожу на руке так, что остается шрам, а здоровому ребенку при загадочных обстоятельствах вообще ломают руку. Как же рожают те, что без блата? На авось?»
И вслух:
– Спасибо, что хотя бы жива осталась…
На следующий день рано утром ко мне вошла другая доктор, постарше. Та, которая была при обнаружении травмы.
– Скажите, мама, а вы когда кормили ребенка, не роняли его?
«Сука», – подумала я про себя. Хотя надо было вслух.
– Увы. Этот номер у вас не пройдет. Молоко пришло только на третий день, а травма случилась с первого дня на второй. И в ту ночь ребенок находился в детской под присмотром няни.
– Няня сказала, что ребенок у нее не падал и в детскую никто из посторонних за время ее ночного дежурства не заходил.
Я удивленно вскинула брови:
– Да неужели?! Она лично мне говорила, что в момент ее отсутствия мамы сами разбирают своих детей на кормление. Это значит, что ЛЮБОЙ человек с дурными намерениями может иметь доступ в святая святых – к новорожденным детям. И никто ему не воспрепятствует, достаточно надеть медицинский халат.
– Да, в определенные часы перед сдачей ночного дежурства няня действительно уходит на другой этаж. Тогда ее заменяет помощница! – защищала персонал врач, злобно чеканя слова.
– Вранье! Она была одна. И ребенок начал
Врач облизала тонкие губы и, глядя в сторону, буркнула:
– Ее перевели на другой этаж…
– Калечить других детей? – предположила я. – Почему вы ее не уволили? Вина не доказана? Она и не будет доказана – ведь каждый трясется за свое место. Только ЧУДЕС не бывает! Не может быть так, чтобы я вечером отдала здорового крепко спящего малыша, а утром получила рыдающего и с переломанной рукой!
На другое утро двери моей палаты шумно распахнулись, и в палату вошли… Марк Анатольевич Курцер и главврач Елена Петровна.
Я еще не успела привести себя в порядок и растерянно села на кровати, вся растрепанная и опухшая от слез.
– Рассказывайте, что у вас тут стряслось, – спросил Марк Анатольевич, с интересом разглядывая меня.
Он выглядел великолепно. Отдохнувший после отпуска, холеный мужчина по-прежнему источал тонкий аромат дорогого парфюма.
Я же была уже без живота, но опять не в форме. Нет, точно не судьба. Да что же это такое?..
Выслушав мои жалобы, он пообещал разобраться.
Мы с Ванечкой пролежали в роддоме три недели, периодически наведываясь на консультации к главному детскому хирургу Москвы В.П. Немсадзе.
Это не врач, а – бог. Настоящий доктор Айболит. Добрый, внимательный, порядочный. Узнав его, мы поняли, что значит действительно любить свою профессию и детей. Студенты его обожают. А его нельзя не любить. Посмотреть хотя бы, как он осматривал Ивана, как ласково двигались его волшебные руки, когда он разворачивал пеленки, как брал ребенка на руки и разговаривал с ним.
И меня вдруг осенило.
Какое зло и трусость могут сравниться с силой доброты и чуткости…
В плохом всегда можно найти что-то хорошее. Мы узнали замечательного доктора Немсадзе. Я поделилась этой радостью со всеми своими друзьями. Теперь их жизнь тоже обогатится, ведь нужно кому-то в этой жизни верить.
А администрация роддома № 10 выдала нам исчерпывающую бумажку:
«Мы надеемся на ваше правильное отношение к объективно сложившимся обстоятельствам и приносим свои извинения».
Там, где нет Совести, всегда найдется грамотная формулировка…
Взращивание младенца – это ежеминутный героический труд, когда папа вдруг начинает, как подорванный, работать, а жена смертельно уставать, ухаживая за ребенком дома.
Ванечка оказался на редкость требовательным малышом. Слово «требовательный» услужливо подсказала мне врач-педиатр Галочка. Это звучит мягко.
За ночь малыш просыпался раза четыре и криком требовал молока. От соски он отказался, как настоящий мужчина. Когда я пробовала запихнуть ее, чтобы хоть немножко поспать, Иван снайперски выплевывал ее через всю комнату. Жизнь сузилась до кормления, сцеживания и сна урывками. Роберт объяснил, что ему надо высыпаться, и сбежал в другую комнату.