Уж замуж невтерпеж, или Любовь цвета крови
Шрифт:
– Не важно. Просто не пишите – и все.
Ну, полагаться на порядочность журналистов так же наивно, как просить мопса не гадить в доме.
На другой же день в одном из журналов написали, что невеста беременна и чувствует себя хорошо. И на том спасибо. Валяющихся в сортире невест наша пресса еще не обсуждала.
Роберт с Любовью Григорьевной, единственной, кого он переваривал из моих подруг, отвели меня в гостиничный номер.
В роскошных королевских апартаментах
Привет, товарищи бояре! Не попить ли нам чаю вместе с властью? Ведь все так доступно – имей только деньги.
«Немотивированная злость ко всему окружающему – верный признак скорой госпитализации», – подумала я с тоской.
Господи, власть-то здесь при чем? Страна, помоги…
«"Скорая" увезла певицу прямо со свадьбы. В королевских апартаментах остались ночевать тринадцатилетняя дочь Лена и новоиспеченный муж певицы Роберт». Вот такие жареные факты не достались папарацци.
Первую брачную ночь я провела на больничной койке с капельницами. Рядом, на обшарпанном столике, стояла вырванная из торта статуэтка – невеста с женихом.
Так одиноко мне не было еще никогда.
Когда сняли капельницу и сделали уколы, я забрала с собой под одеяло статуэтку и горько заплакала.
Но статуэтка жгла мне руки, не плачь, посмотри на меня, – просила она.
Я включила свет и чисто инстинктивно перевернула ее.
Под платьем невесты на белой пластмассе уютно устроился крошечный спящий младенец.
Я улыбнулась и положила его на живот.
С той минуты и до конца беременности малыш больше не подавал мне повода для волнений.
Недавно в одном фильме героиня Алисы Фрейндлих задала вопрос другой героине:
– А почему вы не пишете?
– Не знаю, – ответила та, – наверно, таланта нет.
– Нет, дорогая, – сказала Фрейндлих, – у вас не таланта, у вас сюжета нет.
Сюжеты жизнь преподносила мне не в щадящем режиме.
Жизнь, похожая на роман, и роман, не совместимый с жизнью…
Однажды, через месяц после свадьбы, мы лежали на ковре в гостиной и ели малину.
Был замечательный семейный день: и Роберт был рядом, и дочка готовила уроки у себя в комнате, и Батон меньше пах, и погода на дворе покоилась нежным полуденным светом.
– Тебе нравится быть женой? – гладя мой живот, тихо спросил Роберт.
– Да, когда ты рядом, я понимаю, почему выбрала именно тебя.
– Почему?
– Ты даешь возможность дышать. Врожденная деликатность по отношению к жизненному пространству партнера. Тебя даже мало, и иногда хочется искать. И когда я тебя не нахожу, я зверею.
Роберт промолчал, чтобы
– Прогуляй нас с собаками в лесу, – предложила я.
И мы долго гуляли по тропинкам тихого поселка без слов, без воспоминаний и без фантазий о будущем. Настоящее родное молчание. Рука в руке, шаг в шаг и глаза, полные любви.
Впереди резвились Батон и Лорд, азиатский громила. Маленький Батон смешно запрыгивал на огромную овчарку, а тот по-щенячьи отскакивал и громогласно лаял. Со стороны они смотрелись очень комично – «лев и собачка».
– Вот так и мы с тобой: доказываем друг другу, кто сильней, воюем зачем-то. Посмотри, какой Батон маленький и беззащитный. Вот и ты должна быть такой. Мужчины любят, когда женщина слабая, – сказал Роберт, поигрывая поводком.
– Малыш, осталось совсем немного. Скоро я действительно буду нуждаться в тебе, как никогда. Рождение малыша – это серьезное испытание для организма и психики женщины. Умоляю тебя! Постарайся не волновать меня и быть великодушным. Это все, что нам надо, – сказала я.
Роберт остановился и, глядя мне в глаза, произнес:
– У нас все в полном порядке. Скоро родится наш мальчик, а потом, если захочешь, родишь еще одного ребенка, и мы будем дружно жить в нашем доме. Кстати, ты уже думала, где мы пропишем нашего малыша? – неожиданно спросил Роберт.
– Нет, – честно ответила я. – Наверно, на даче?
Лицо Роберта слегка передернулось, а, может, мне показалось.
– Да нет… Я думаю прописать его в Царицыно, где и сам прописан.
Я удивилась. В маленькой сорокаметровой квартире жили родители Роберта. Дом был старый, панельный, с грязным, загаженным двором и с традиционными пьяницами на первом этаже. Он, наверно, шутит?
– Понимаешь, Мышь, здесь, в Назарьеве, прописаны родители – я сразу на них дом оформил. А какая разница? Жить-то мы все равно здесь будем. Так что не волнуйся.
Неожиданно мне показалось, что где-то вдали, в конце тропинки, мелькнула Галина, которая с ехидной улыбкой помахала мне рукой.
Удивительное – рядом. Оно шло слева в образе законного мужа и уверенно диктовало свои правила игры.
Еще не рожденный ребенок вписывался в эти правила игры только как статусный «сын – продолжатель рода». В других воротах, видимо, стояла толпа алчных, корыстных и меркантильных недругов. Они пытаются откусить кусок Робертова пирога с кремовой надписью «Мое!», а он ловко отбивает удары и крепчает в этой битве.
– Сначала родить надо, – философски объявила я, чтоб не продолжать неприятную тему. – Ты будешь со мной на родах? Или боишься?